12 августа 2019 года.

Казалось, что дом с красными, будто вымазанными кровью стенами полюбить невозможно. Но мало по малу Хайди если не проникалась горячей привязанностью к наследству, то привыкала к нему.
Пустые комнаты первого этажа уже не внушали подспудную тревогу. Солнце проникало в окна рано, с рассветом, и наполняло дом светом. Скрипучие полы из добротного дерева хранили тепло, не смотря на очень прохладные ночи. Дом Норы Олсен казался скорее печальным и опустошенным, нежели зловещим и заброшенным.
В комнатке за гостиной, где жил сторож, Хайди нашла матрас в хорошем состоянии, козьи шкуры - часть обычного норвежского уюта и неработающий телевизор. Но рябые полосы на экране ее совсем не огорчили, ведь в доме превосходно ловил интернет через коробочку роутера. Что действительно действовало на нервы, так это пустые бутылки из-под водки, которые почивший хранитель дома оставлял в каждом углу. Хайди замучилась их собирать, не желая мириться с привычками покойного.
Предпочитая открытые пространства темным углам, она перенесла матрас в гостиную. Там Хайди обустроила гнездышко с теми немногими вещами, которые прилетели с ней из Австралии.
Спартанские условия можно и потерпеть. Все равно незачем привязываться к дому и этой стране, по утрам бросающей хрупкий иней на траву газона.
Скучая, Хайди позвонила домой, в общину. Не удержалась и поговорила с доктором Фаском. Видеть его лицо на экране ноутбука было приятно и грустно одновременно, ведь она не знала, когда вернется в заповедник. Пока в "Маун-Баффало" все шло по-прежнему. От чиновников исходила мертвая тишина относительно судьбы отдела реабилитации. Хорошо это или плохо оставалось только предполагать. Находясь в тысячах километров от Австралии, Хайди ничем не могла помочь природному парку, поэтому предпочла бросить все силы на разборку второго этажа, пряча волнение за бьющей ключом энергией и энтузиазмом.

Как мистер Оле и говорил, вся мебель для лучшей сохранности была перенесена вверх по лестнице. Прежняя хозяйка окружала себя изысканными предметами, игнорируя стандартность и простоту. Под белыми полотнами и слоями упаковочной пленки с воздушными пузырьками Хайди находила столы красного дерева, тумбочки времен Елизаветы Первой, кожаные диваны с вручную вырезанными подлокотниками.
"Словно попала в музей".
Мебели наверху было очень много, среди нее и попадались куда более экстравагантные предметы, вроде картин и чучел животных. Бегло осмотрев первую комнату, Хайди поняла, какой объем работы ей предстоит. Выше возможностей и богаче всех ожиданий.
Но кроме одной комнаты, была еще и вторая, и третья, и четвертая. Авис открывала каждую дверь ключом на связке, переданной Матиасом. И, увидев новые силуэты, скрытые простынями, закрывала.
Чтобы переписать и оценить все, что было в доме, потребуется несколько недель. А чтобы все это продать, месяцы. И это при том, что все еще продолжается бумажная волокита по оформлению наследования.
- Это кошмар, - Хайди сердилась, пытаясь отпереть последнюю дверь. Но ключ не подходил, ведь он отпирал предыдущий замок, а не этот. Совсем не этот...
- Ну конечно, - она тихо выругалась и поджала губы.
Стоит ли так уж рваться вперед, чтобы увидеть очередное забитое предметами помещение?
Однако Хайди уже схватилась за ручку.
- Господи! - девушка резко отдернула руку, ощутив неимоверный жар и острую боль, словно прислонилась к разогретому утюгу.
На краткий миг Хайди показалось, что, опустив глаза, она увидит ожог на ладони. Красно-багровое месиво из оплавленной кожи и сухожилий, ноющее, пахнущее горелым мясом, ее мясом.
Ан нет, ни единого следа ожога, а боль как молниеносно пришла, так же быстро и пропала.
В непонимании Хайди разглядывала руку, даже пошевелила пальцами. Потом посмотрела снова на дверь. Дверное полотно когда-то выкрасили белой краской, но с течением времени она потрескалась, кое-где отошла крупными кусочками. Между ними тянулись полосы. Хайди заметила это только сейчас,когда внимательней вгляделась в рисунок.
Не жалея ногтей, она вцепилась в двери, отдирая пласты старой краски. Они опадали вниз мелкой осенней листвой, открывая спрятанные под собой символы.
"Всё, немедленно звоню Матиасу". - первая мысль Хайди, когда она отступила на шаг.
Всю дверь покрывали магические знаки, о значении которых авис не знала ничего, кроме резкого прилива крови к коже. Казуар в ней встревожился. Принялись зудеть плечи, будто черные перья пробивались из пор.
"Спокойно. Все нормально". - ничего не нормально! Звонить адвокату и говорить, чтоб забирал на своем великолепном "Порше" куда подальше прямо в домашних лосинах, майке и тапочках с хомячками, в которых девушка была сейчас.
Хайди не собиралась связываться с магическими штучками, ни за что.
Она развернулась, чтобы уйти за телефоном, оставшимся на первом этаже. Действительно развернулась, но каким-то образом оказалась вновь лицом к двери.
"Ну погоди у меня". - упрямство пересилило птичью тревогу.
Вспышка. Не в реальности, в сознании. Казуары не даром считаются самыми опасными птицами в мире. Хайди ощутила гнев, рожденный где-то внутри.
Черт возьми, она даже не удивилась, когда дверь медленно отворилась без всякого ключа, и шагнула внутрь. В комнате не было окон. Если вспомнить общий план красного дома, для нее даже не было места. Но где тогда стояла Хайди, всматриваясь в темноту?
Ее острому зрению хватало робкого света из-за приоткрытой двери, чтобы увидеть стены, сплошь, будто арабской вязью, покрытые латынью, и странную фигуру на полу.
Имея лишь отдаленное сходство с человеком, фигура лежала неподвижно, пахла землей или глиной, не издавала ни звука.
Хайди подошла ближе, не решаясь ступить на круг, очерченный возле человеческого подобия. Наметки на черты лица делали только хуже, из-за них фигура казалась страшной, какой-то инфернальной. Касаться ее совсем хотелось. Но что-то подталкивало Хайди сделать это и погладить шершавую "кожу". Наваждение? Или нечто иное? Почувствуешь ли тепло настоящего тела, если дотронешься до статуи?
Рядом, в центре переплетений линий, на подставке стояла стеклянная сфера. Что-то было там, внутри. И оно точно двигалось. Хайди не могло показаться. Нечто приникало к полупрозрачным стенкам и отступало обратно.
Вместо того, чтобы уйти сейчас же, авис зачем-то подняла шар и открыла его.
Глаза девушки широко распахнулись, вздох изумления едва не слетел со рта. Волна нового запаха, острого, химического ударила в нос. Хайди швырнула сферу в стену.
В тюрьме из стекла билось сердце. Плавая в неведомом растворе, оно сокращало мышечный мешок и расслабляло его. Со всеми тянущимися от органа сосудами, с живыми жилками, перекачивающими по венам отсутствующую кровь. И звук еще такой: хлюп-хлюп...
Звонок во входную дверь вырвал Хайди из оцепенения. Она почти впала в транс от мерзкого и ужасного эха бьющего сердца. Но кто-то из реального мира разрушил чудовищное очарование.
О да, Хайди была ему благодарна и уже бежала вниз по лестнице. Несколькими днями ранее адвокат Норы Олсен обещал позаботиться о гостье из Австралии и привезти все необходимое. Вчера они созванивались и кое-что уточняли.
Распахивая дверь, Хайди не сомневалась, что увидит "Фассбендера" Матиаса в дорогом костюме и в прямоугольных дольках очков. Но на крыльце стоял курьер. Как Хайди ни старалась объяснить, мальчишка, доставивший ей продукты, не понял, чего добивалась "эта странная молодая фрау". Но зачем-то пообещал передать все герру Оле.
Хайди сама позвонила Матиасу,  как только осталась одна с пакетами еды. Только трубку адвокат не брал, отвечая долгими гудками.
"Что делать?" - жить с пониманием, что где-то наверху бьется настоящее живое сердце было невозможно.
А ведь оно где-то там, в темноте. Лежит на полу, среди осколков сферы и стучит, и хлюпает.
Хайди почти против воли вернулась. Дверь с символами все еще была открыта, но запах, тот самый химический и острый, заполнил всю комнату. Его как будто бы можно было пощупать, до чего загустел.
Она сделала пару шагов, чтобы остановиться и не обернуться, даже когда за спиной хлопнула закрывшаяся дверь. По полу ползло сердце. Человеческое, черное, влажное. Оно отталкивалось подходившими к мышце сосудами, сочилось жидкостью, в которой хранилось. Хайди увидела в ползущем сердце осьминога, трубочки завивались и скользили, как щупальца, оставляя за собой темный след. Шуршащий звук вбивался в память серебряным гвоздем. Это то звучание, которое потом будет преследовать в ночных кошмарах.
Безглазое, но каким-то образом способное ориентироваться, сердце тянулось прямо к статуе на полу. Оно тяжело взгромоздилось на грудь человекоподобной фигуры.

Отредактировано Heidi Malone (2019-08-20 20:18:26)

У Хайди не нашлось объяснений тому, почему она не выскочила за дверь сразу же, как почувствовала нестерпимый холод. Бьющееся сердце на глине приковывало взгляд. Никак не отвернуться, даже если хочется.
А совсем не хотелось. Хайди позабыла где находится, вместе с изморосью на стенах покрываясь иголочками льда. Тонкие ледяные пушинки усеяли ресницы и губы, тут же тая от тепла дыхания.
Как ни странно, но сердце же Хайди и растормошило. Стоило ему проскользнуть в трещину на груди глиняного истукана, как авис тут же очнулась. Дьявольское обаяние жуткого действа потеряло власть.
Отступив на шаг по линиям на полу, Хайди, уже совсем пришедшая в себя, кинулась к двери. Паники не было. Пока что. Адреналин заставлял собственное сердце австралийки стучать, как бешеное.
"Откройся, вомбат тебя бери!" - она схватилась за ручку и с силой рванула комнатную дверь.
Но оказалось, что силы не требовалось. Дверь легко отворилась, и Хайди выскочила в коридор.
"Что это? Боже, что это такое?"
Стена коридора в строгих обоях в стиле 70-ых была холодной. Но Хайди, упавшая на нее спиной, этого не почувствовала. Узкой ладонью растирала снег по щекам, вдруг ставших влажными от воды. Сердце продолжало колотиться, грозя проломить грудную клетку и уйти гулять.
Австралия - обособленный от мира континент. За всю свою пока еще недолгую жизнь Хайди не встречала там ничего похожего.
Воздуха не хватало. Пришлось насильно заставлять себя дышать реже и глубже, чтобы не хватать воздухом рот, как вытащенная из воды рыба.
"Что можно сделать?" - думала про себя Хайди, все еще игнорируя просыпающуюся панику.
Позвонить Матиасу? Или в полицию? А, может, попробовать добежать до "уютной деревни Флом"? Пятнадцать километров для казуара - это минут пятнадцать бегом, в конце концов, не так уж и далеко...
На скулах побледневшей Хайди выступила металлическая синева - окраска дикой и свирепой птицы, которая больно дерется по случаю и без. Ногти огрубели и заострились в подобии когтей. Но трансформацию она сдерживала, медленно и постепенно обрастая черными перьями.
Из комнаты за ней никто не гнался. Может, там и нет никого? Подумаешь, живое сердце? Не съест же оно...
Хайди отлипла от стены и осторожно приблизилась к двери, постоянно прислушиваясь. Подняв руку, она тихонько приложила ее к старому дереву, испещренному неизвестными ей символами. Прислонилась ухом...
Нечеловеческий страшный крик сдул девушку к углу по мановению ока. Хайди успела вовремя, лишь вскользь почувствовав ярость бушующего за дверью огня. Попала в угол, к мохнатой паутине и старомодному торшеру, накрытому белой простыней.
Рядом сияло дневным светом окно, за которым мирно раскачивались кипарисы, не подозревая о том, что творится в доме.
Не такая уж и большая высота, всего второй этаж... Уже второй раз расстояние казалось не таким значительным, как думалось сначала. Все относительно, как говаривал Альберт Энштейн.
Двойной стеклопакет выбить было бы не так-то просто, Хайди не хотелось порезаться. Даже с регенерацией оборотня вытаскивать осколки то еще удовольствие.
Она схватила торшер. На удивление тяжелый и массивный, такие сейчас найдешь разве что в антикварной лавке, он оттянул руки. Замахнувшись на окно в последнем привете, Хайди потеряла несколько перьев. Ударить по стеклу не успела, потому что вдруг открылась дверь.
Без скрипа, бесшумно, но Хайди это почувствовала и повернулась, ожидая увидеть нечто невообразимо ужасное. Но из темноты вышел он. Мужчина в красном цвете, почти таком же, как внешние стены старого дома.
Торшер предупреждающе повернулся в сторону нагого пришельца.
- Не подходи!

Хорошо, что норвежский Хайди был все еще слаб. Она ничего не поняла про "чудо в перьях", но торшер предупреждающе уперся в грудь голого мужчины.
Он навис над головой, что австралийской птице совсем не понравилось. Появилось чувство, будто пришелец из тайной комнаты давит своим превосходством.
"Что ты сделаешь против крепких мускулов?" - будто бы спрашивал незнакомец. И еще, он был большим, действительно здоровым.
И даже то, что улыбался не произвело на Хайди впечатление. Она подняла взгляд на его лицо.
"Какие жуткие глаза".
Торшер не сдавал позиции, став преградой между девушкой и неизвестным мистером. Хайди вообще хотела бы его треснуть за одну только наглость щеголять без трусов и пугать ее страшными криками.
- Я не будила. Вернее, это вышло случайно. Я взяла сферу, а там сердце... - Хайди пыталась объяснить незнакомцу на ломаном норвежском, что произошла ошибка, что спать он может и дальше, сколько захочет. Никто не огорчится.
По спине пробежал холодок, ероша перья под тонкой майкой. Дыхание мужчины пахло тем, чего боится каждый дикий зверь. Так заложено природой на подсознательном уровне, пахло огнем.
Лесной пожар - самое страшное явление, которое только может поглотить лес. И вот этим "красный" мужик и пах: углями древних деревьев, истекающих соком, почерневшей травой, хрустящей землей, превратившейся в угли.
Хайди инстинктивно отвернулась и отступила, стена вежливым холодом напомнила, что назад пути нет.
- В начале коридора, вторая дверь слева, - объясняя, как попасть в ванную комнату, Хайди старалась не дышать, чтобы не волновать рвущегося на волю казуара.
Она сказала бы что угодно, лишь бы пришелец убрался... куда-нибудь. А птица, почти динозавр современных дней, до сих пор пыталась унести их обоих подальше от странного дома и внезапного обитателя наследства Норы Олсен.
Да, мужчина вроде бы не проявлял агрессии, даже не трогал Хайди. Но его поведение заставляло ее нервничать. Что уж, само обстоятельство "пробуждения" давило на нервы кузнечным прессом.
Он тряхнул головой и почти исчез в облаке терракотовой пыли. Но хоть отстранился, возвращая девушке так необходимой ей личное пространство.
Оружие, торшер, авис так и не опустила, готовая в случае чего вскинуть его снова.

Наверное она ожидала чего-то большего, чем это скупое скандинавское "ясно". После кошмарного ползающего по полу сердца, после льда, которые проморозил ресницы и щеки и даже еще не высох, растаяв. После крика из преисподней в конце концов.
Tydelig. И пошел!
Развернулся к Хайди скульптурной задницей, об которую, и без прикосновений понятно, только руки ломать. Пол испачкал красной глиной. И это все?
"Как ты смеешь трогать мои перья? Как ты...ты... можешь меня пугать?" - смятение и испуг бешеным скачком перепрыгнули в злость.
Хайди терпеть не могла, когда ею пренебрегали. А этот... этот...
Она попыталась его догнать. Шла быстро, почти летела. Но на несколько ее шагов приходился один его.
- Мистер! Постойте... постой. Ты не должен здесь оставаться. Это мой дом! - норвежский Хайди был ужасен, сейчас она совсем не могла собраться.
Зачем-то несла с собой торшер. Тяжелый, он мешал, но все еще казался весомым аргументом.
"Красный" уже зашел в ванную комнату. Не успела! А если бы не задержалась на пороге, получила бы чувствительный удар по носу.
- Ты меня слышишь?! - с досады Хайди стукнула по двери открытой ладонью.
"Арррр". - казуары не поют, они рычат. Прямо как динозавры в "Парке Юрского периода". Тот, кто услышит голос двухметровой "пташки" весом под центнер как-нибудь в сумерках посреди заросшего леса, уже никогда его не забудет.
Хайди тихо прорычала, испепеляя дверь взглядом.
Незнакомец все еще пугал ее до тасманийских дьяволов. Даже через стену она чувствовала холод, исходивший от него. И этот запах сгоревшего леса...
Но что ему нужно? Угрожай ей пришелец из магической комнаты, хоть выноси баснословные богатства старушки Олсен, как ограбление, было бы понятно.
Но незваный, незнакомый мужчина в доме. Такой большой, опасный, неразгаданный... Что с ним делать?
Оставив торшер у двери ванной, из-за которой раздавался шум воды, Хайди спустилась на первый этаж.  Телефон ждал ее у матраса в гостиной, ставшей шикарным гнездом ненавязчивого аскетизма.
"Пропущенные от мистера Оле". - адвокат звонил несколько раз после того, как Хайди не смогла с ним связаться.
- И что я ему скажу? Знаете, Матиас, я случайно пробудила мужика из глины, и теперь он ходит по дому. Я могу считать его своим наследством? - "Господи, какой бред".
"Соберись, ты что-нибудь придумаешь". - подбодрила себя Хайди, потому что больше некому было.
Она подтянула к себе ноутбук и включила музыку.
Sting. Desert Rose. Песня уносила в пустыню, к вековым вечным пескам и знойному сухому ветру.
Только музыка и больше ничего. Ни дома у озера, ни тлеющих углей, ни тревог, ни печали.
Первобытная птица тоже слушала голос Стинга вместе с Хайди, засыпая. Перья исчезли с ее чистой кожи, перестав смешно топорщить майку. Синева уступила место ровному загару на высоких скулах.
Сев на матрас в позу лотоса, Хайди погрузилась в то, чему учила древняя практика йоги. Гармония тела, гармония духа.
Но где-то на уголке сознания остался шум водяного потока из крана на втором этаже. Она не могла позволить миру исчезнуть для себя, ведь совсем рядом он, чужой.

Не смотря на чужое присутствие, плыть в волнах медитации по всем семи небесам удавалось удивительно хорошо. Авис постоянно возвращалась к малейшим скрипам в старом доме, к тому, как меняется танец пыли в сухом прохладном воздухе. Она полностью доверилась своим ощущениям и интуиции первобытной птицы, охраняющей разум и покой.
Но в какой-то момент Хайди потерялась и улетела. Стинг звучал не только из ноутбука, он пел в ее душе. Из-за этого она не услышала шагов по лестнице. Или не из-за этого...
Ушла в медитацию всего-то на несколько минут. Но за то время, пока стрелка часов медленно ползла вперед, "красный" мужчина успел спуститься вниз и оказаться у Хайди за спиной.
Она не чувствовала его взгляд на себе. Наглец с кошмарными глазами обманул Хайди! Заставил думать, что в гостиной она одна.
Его выдал вовсе не шум дыхания. Дышал ли пришелец вообще?
Стало холодней. Ненамного, как нордический ветер прошмыгнул в оконные щели. Но казуар заметил. Встрепенулся, опрокидывая улетевшую Хайди с небес на землю. А падать ой как больно.
Она обернулась. Стоит! Мокрый и блестящий от воды, с каменными мускулами сложенных на груди рук. И смотрит!
- Что ты делаешь? - Хайди вскочила на ноги.
Не похожий больше на изваяние, которое она увидела на полу проклятой комнаты. Совсем другой. Обретший человеческое тело. А раз есть мясо, значит, можно пустить по нему кровь. Почему нет? Хайди - не колибри, она может за себя постоять. Она...
Только взгляд ни чуть не изменился, такой же неживой и страшный.
"Не смотри ему в глаза". - напомнила себе Хайди. Это как с хищниками. Зрительный контакт может спровоцировать на нападение.
В Австралии мало тех, кто так уж жаждет слопать чужую тушку. Но там водятся собаки Динго, и крокодилы, и дьявол в черной шубе, маленький, но очень злой. Представление о поводках охотников она имела.
Хайди и не смотрела в фактурное лицо мужчины, подходя к нему. Нечто другое привлекло ее разгневанное внимание.
- Это мое полотенце, - прошипела она, чуть вновь не срываясь на рык казуара.
Нахал обернул вокруг талии небесно-голубое полотенце, принадлежащее Хайди. Вон, на нем в уголке вышита эмблема национального парка - скачущий в закат кенгуру.
Потеряв тормоза, девушка вцепилась в пушистое полотно с мягким ворсом, так приятное коже, и потянула на себя. Пальцы глубоко погрузились в ткань.
"Отдай!"
На яблочках щек Хайди вдруг выступил легкий румянец. Неожиданно она поняла, что забрав полотенце, оставит незнакомца голым. Пусть уже и видела все, что "там", когда он был в глиняной крошке. Все равно, теперь-то мужчина эм, человек.
А он и не сопротивлялся. Кокос, ее любимый запах геля для душа, что ли голову вскружил?
- Ладно, ладно, оставь себе, - она отпустила. Не зная, куда деть руки, обняла себя за плечи.
Совсем недавно Хайди подбадривала себя тем, что обязательно придумает, куда деть неожиданного соседа. Но, стоя перед ним под музыку Стинга, почему-то уже не была в этом уверена.
Да она даже не могла напасть на него, ведь он не давал ей повода, чтобы освободить казуара. Бежать сейчас - это тоже глупо. Но еще глупее оставаться на месте и молчать.
- Ты... - Хайди прикусила нижнюю губу, пытаясь найти подходящие слова на норвежском. - Ты ведь уйдешь, да? Это мой дом, и я хочу жить тут одна.
"Ты меня пугаешь, большой красный мистер. Пугаешь до чертиков. Уйди, пожалуйста. А про магию всю эту, живые сердца, стеклянную сферу - все это я забуду. Правда".

На что можно было надеяться, предполагая, что он уйдет? Не ушел. Кажется, даже не воспринял слова Хайди всерьез. Будто ее мнение ничего не значило.
Взять бы и толкнуть, прямо в грудь с четким рельефом напряженных мышц. И толкать, пока пришелец не окажется за порогом старого дома. Но намерения Хайди так и остались лишь в мыслях, потому что дотронуться до незнакомца она не могла. Чувствовала, что не пересилит себя, чтобы ладонями вновь понять, насколько холодно его тело и как жутко пахнет углями его дыхание.
Авис продолжала игнорировать взгляд мужчины. Попадешься раз, не выберешься. Вот глупость! Но она не смотрела. Трещина на стене, вот это то, что достойно рассматривания. Вверх и вниз, Хайди уже запомнила каждый изгиб черной линии на обоях. И успела ее возненавидеть.
- Кто? - подумалось, что ослышалась.
Хайди хлопнула ресницами пару раз. Зачем повторят имя поющего, да еще и в совершенно неподходящий момент? Тут решается вопрос дальнейшего проживания. Желательно, раздельного. Не до Стинга.
Вдруг она догадалась, о чем говорит "красный" мужчина.
- Тогда я Ким. Кардашьян, ага, - плевать, что до фигуры Ким с попенью и грудью седьмого размера Хайди, как до луны. Англосаксонская кровь наградила девушку длинными ровными ногами, узкими бедрами и не таким уж выдающимся, но крепким счастьем в спортивном лифчике. На это тоже все равно.
"Он издевается." - подумала Хайди, когда мужчина представился именем певца на мониторе ее же ноута.
И в голову даже не пришло, что, может быть, причина в другом.
Она заставила себя посмотреть на него. Украдкой, словно боясь обжечься об лед, бросила взгляд на лицо "Стинга". Ожидала найти наглую ухмылку, масляную такую, из тех, которые кидают "плохиши" в ночных барах вслед уходящей красотке. Но нет.
Вновь ничего подобного. Стинг (ладно, пусть останется) не улыбался вовсе.
И без улыбки же обрадовал Хайди тем, что будет жить тут, в красном доме. Не шутил, значит. Снова приступ легкой паники пробежался по спине.
"Как? Зачем? Кто он? Почему не назвал свое настоящее имя? Почему говорит, что ему некуда идти?"
Маньяк. Бандит. Убийца. И еще с десяток вариантов.
Хайди так увлеклась, представляя свое невеселое будущее, что не заметила шутки. Она по-птичьи дернулась, лишь услышав родную английскую речь.
Стинг уже стоял возле ноута и, как ни в чем не бывало, спрашивал, какой на дворе год. Черт!  Да Хайди даже не сразу нашлась, около половины минуты отвечала молча.
- Две тысячи девятнадцатый,
Он говорил на английском, и вроде бы должно стать легче. Но почему-то если и стало, то чуть-чуть.
Хайди прошмыгнула мимо Стинга и выключила звук на компьютере. Нагибаясь за стоящим на полу ноутбуком, она старалась держать его в поле зрения, так, на всякий случай.

Подсознательно Хайди была готова к игре на нервах. Он представился чужим именем, она назвалась одной из див Кардашьян. Дальше следовал бы обмен колкостями. Проверка на прочность, которую кто-то мог бы и не пройти. И тогда...
И снова Стинг удивил ее.
"Не отреагировал." - обратился к авис, как будто она - вылитая Ким и ни граммом меньше на крутых бронзовых бедрах.
Хайди нахмурилась. Ноутбук в руках вдруг стал каким-то неудобным, тяжелым и мешал думать. Австралийка резко захлопнула крышку потухшего монитора.
"Стой, стой. Погоди." - она взмахнула рукой с раскрытой ладонью, будто хотела остановить Стинга.
Вот так просто. Взял и свалился из ниоткуда. И хуже всего то, что Хайди начала ему верить. Может, авис сбрендила... А почему бы и нет? Перемена климата, оторванность от дома, одиночество в старом доме бабули Олсен - все это вместе, и готов диагноз.
Но, как блондинка ни пыталась, найти фальшь в словах мужчины не могла.
- На самом деле меня зовут Хайди. Нет! - громко крикнула, выставила вверх указательный палец, предупреждая. - Не спрашивай даже.
Путаница с Кардашьян могла зайти слишком далеко. Лучше признаться сразу, что Ким - в интернете и модных журналах, а она, живая и настоящая Хайди, тут, между Стингом и матрасом.
Все еще слишком нервная, авис заставляла себя не думать о запахе пожара, идущего от его дыхания, о его глазах, в которых ничего не отражалось. Успокоиться. Да, лучшее решение. А потом на холодную голову подумать, как жить дальше.
Хайди под силу было принять нового соседа, как данность, но обрадоваться ему она себя вынудить не могла. В свои почти тридцать девушка никогда не жила с мужчиной. Настолько близко. Она с удовольствием бегала на свидания, ездила отдыхать с новым кавалером в путешествия на недельки две, но тут совсем другое.
Она ничего не знала о Стинге. И он сам о себе ничего не знал, что страшней.
Выгнать человека без памяти в никуда... Боже, нет, нельзя.
Сдаваясь, Хайди вымученно улыбнулась на его кривую ухмылку:
- За этой комнатой есть закуток, в котором жил сторож. Я еще не до конца разобрала там, но точно видела рабочий комбинезон.
"Дура." - одной этой фразой Хайди озвучила приглашение жить-поживать и добра наживать. Вместе.
А ведь так просто было наплевать на альтруизм и вытолкать его... Куда? А главное, как? К Стингу даже не прикоснешься.
Она вздохнула и сделала вид, что очень занята поиском зарядки для ноута. Блок всегда лежал под матрасом, с краешку. Но именно сейчас его было очень тяжело найти.