Управдом выбрал не то место, не тот час для того, чтобы пройтись по квартирам и заглянуть в магазин-мастерскую на первом этаже. С приближением зимы повышалась плата за отопление. Нерадостную весть непременно нужно сказать в лицо хозяину магазина. Не нравился управдому этот лысый. Видок криминальный, а вокруг законопослушные тихие люди. Все сплошняком порядочные, кого ни коснись. Управдом не удивился бы, увидев в мастерской ящики с оружием, развешенные по стенам гранаты и придверный коврик с миной под ним.
Но ничего такого не было. Магазин выглядел нормально, даже так - с каждой неделей все лучше и лучше. Наверное, лысый старался для сына и заметал все следы криминала. А сынок-то - единственное светлое пятно на вызывающей вопросы репутации. Воспитанный, вежливый, всегда поздоровается.
Знал бы мистер Руне, что этот самый вежливый мальчик часом позже будет резать его обморочное тело опасной бритвой в подвале магазина... В этом и заключалась тренировка Грега.
Скорей дрессура. Безжалостная и непоколебимая. Лукас делал аккуратные порезы на руках и ногах связанного человека, пуская ему кровь. Грег должен был сидеть на заднице ровно и сдерживаться от того, чтобы сожрать мистера-хуистера Руне здесь и сейчас. Он не ел уже три дня, шел четвертый. Голод подступал к кадыку ревнивой бабой.
"Отдай мне все или отдашься сам."
Пока еще Грег держался, но совсем скоро его обычная избирательность и даже своего рода брезгливость к чужим потным шеям исчезнет. Станет не до пластиковых стаканчиков.
Грег хотел жрать. Но, как только пытался кинься на управдома, получал хороший заряд током от любимого сыночки. Сначала его высочество взяло в руки стек для оленей, но шкура папы оказалась толще и прочней. Из-за очевидной неэффективности пришлось поменять плеть на шокер. 
Сопротивляться, а тем более противодействовать себе Лукас предусмотрительно запретил. Ай, какой молодец.
В дрессировке птенца соблюдалось правило кнута и пряника. Когда Грегу удавалось не озвереть при виде нового пореза, Лукас давал ему стакан с донорской кровью... Блядь, с трубочкой. И только на один глоток.
Веселое занятие прервал звон колокольчиков наверху. Кто-то пришел в мастерскую, не смотря на закончившиеся рабочие часы. Лукас вышел встречать посетителя, оставив Грега один на один с жертвой.
Они не собирались его убивать...  Гризли надеялся на это. Все порезы носили поверхностный характер и не калечили управдома. Если только чуток... Мужичонка был в глубокой отключке. Тощий совсем, сидел на стуле, который казался ему слишком большим, с заведенными назад руками, затянутыми синей изолентой. Рот на всякий случай ему тоже заклеили. Хотя и без синей полоски на губах бледный и жухлый Руне не произносил ни звука.
Запах крови порядком нервировал. Грег должен был продолжать практиковаться в воздержании, но уже нервно жмякал когтями по обивке табурета, на котором сидел.
Было слышно, как вежливый мальчик обращается к кому-то. Пока ответа не следовало.
"Пойти самому посмотреть?" - Это лучше, чем сидеть и таращиться на управдома.
Грег резко встал, взял с полки окровавленную бритву. Посасывая лезвие, способной без труда разрезать нить, бумагу и волос, он потопал наверх. Прежде чем открыть дверь из подвала, конечно, пришел в человеческий вид.
Клиенты бывают разные. Не всем напиздишь, что твоя страшная морда над футболкой с рисунком скалящегося черепа - это маска к наступающему Хэллоуину. А так протер бритый затылок и порядок.
В зале магазина Грега ждал огромный сюрприз. Он не ожидал увидеть здесь Мартишу. После того, что случилось... Или, что хуже, могло случиться... Она вернулась в мастерскую и стояла напротив Лукаса вся какая-то взволнованная и испуганная. Грег узнал эту эмоцию на ее вечно молодом личике. И. Блин. Смутился.
- Тиш? Привет. Не ожидал увидеть тебя снова. - Правда чистой воды, не ожидал.
Не звонил, не приходил, не пытался извиниться. Главное, не обращать внимание на голод. И держаться. В этот раз точно получится.

Отредактировано Gregory Darwin (2020-09-22 11:36:04)

Принеся огонек в сжатой руке, посетительница поступила более, чем невежливо. Примерно в том же духе, как если бы вегетарианец пришел к мясоедам на званный ужин и через каждые десять минут напоминал бы им, как жестоко убивать несчастных коровок и пушистых цыплят ради хорошего стейка с кровью и котлет на булочке к завтраку. Как скоро бы ему указали на дверь, зависело лишь от терпения хозяев.
Лукас был достаточно терпелив, чтобы справиться с эмоциями и продолжать вежливо улыбаться фее. Лишь бровь осталась едва приподнятой, как если бы поведение женщины удивляло лорда не с самой хорошей стороны.
В том, что посетительница  - фея не было никаких сомнений. Даже не будучи подсажен на зависимость от их крови, Лукас чувствовал появившийся в мастерской чуть травяной, сладкий аромат. Какой контраст после кровяных струек, вытекающих из связанного в подвале человека. Подумай только.
"Пожалуй, папа не сможет себя сдержать." - Сам Лукас ощущал тягу, игнорировать которую не мог ни один вампир. Но Грегори и более того был голоден и измотан дрессурой. Чем же не повод проверить усвоенный навык?
Сомнительно, что поставленный на максимум разряда шокер удержит птенца. Совсем по-юношески Лукас был заинтригован исходом встречи изголодавшегося неофита и его главной мечты.
В мастерской не осталось свидетелей. Так что о повторении того позора, который произошел на приеме у сэра Гиллиаса можно не беспокоиться. Лишь наблюдать за тем, как разворачиваются события.
- В этом нет нужды, мэм. Мистер Дарвин сейчас выйдет к вам сам. - Любезно сообщил лорд, слыша шаги по лестнице.
"Нарушил мой запрет подыматься в мастерскую. Папа, я разочарован." - Разумеется, на лице Лукаса разочарование и раздражение совершенно не отразились. Но это не означало, что Грегори избежит наказания.
"Интересно, убил он жертву или не смог." - С появлением феи мистер Руне стал совершенно бесполезен.
Лукас обещал главе господствующего в городе клана, что случайные убийства больше не доставят проблем и не повторятся. Но уборка после обучения не будет случайностью, а труп, если такое все-таки произойдет, никто не найдет.
На паническое отступление мэм к двери лорд не обратил никакого внимания, словно не заметил. Все же она не бросилась в бегство, поэтому незачем ее ловить.
- Вы знакомы? Тогда оставлю вас. - Юноша снова улыбнулся и вышел из-за стойки администратора.
Оказалось, что Грегори знает посетительницу, а она - его. Лукас почувствовал настроение своего неофита и внутренне презрительно фыркнул. После дружбы с феей папа мог подружиться, например, с волками. Чтобы они отгрызли ему голову.
"Тебе еще учиться и учиться жить."
Пройдя в непосредственной близости от посетительницы и не кинувшись ей на шею, Лукас обратил свое внимание к витринам. Их следовало подготовить к завтрашнему дню. Прибраться, чтобы все лежало ровно и не имело и малейшего слоя пыли. Лорд привык жить в чистоте. А папа постоянно смешивал между собой мотки проводов и шнуры от техники.

Все, что говорила Мартиша, было правдой. Мальчишка в глубине торгового зала среди витрин - не сын Грега, а влезшее к нему в жизнь кровожадное существо с милой мордашкой и острыми клыками. Чего там влезшее, забравшее жизнь Гризли себе, как понравившуюся гальку с прибрежной косы.
Ночью перед самоубийством Грег вспомнил все. Заботливый папаша, пытавшийся воспитать монстра. Монстр теперь сам его учил кровью и болью, голодом и жалким глотком, за который голодный птенчик был готов выклевать зенки любому...
Но не Мартише. Зачем она продолжала болтать? Лучше бы закрыла свой красивый рот, вкус которого Грег никогда не забудет, и бежала отсюда, пока оставалась такая возможность.
Он не мог сказать ей напрямую. Намекал очевидней некуда. Но Тиш, как всегда упрямая, стояла на своем.
Именно в эту минуту ей потребовалось открывать правду. Они все ее знали. Так беги же! Дождись звонка, открой дверь курьеру и забери посылку. Что здесь сложного? Пожалуйста, Тиш.
- Я в курсе. - Хрипло ответил Грег. Ему требовалось занять себя сигаретой, но в руке холодила ладонь только бритва.
Ладно, он услышал, что хотел. Тиш его прощала. Удовлетворения и облегчения от услышанного Грег так и не почувствовал. Слишком занят был другим. Присматривал за любимым сынишкой, размышляя, почему после того, как Мартиша обратилась к Лукасу напрямую, он еще не пытался ее убить.
- Поздно, Тиш. Я уже убийца. - Грег перевел на девушку усталый взгляд.
Зрачки Гризли были слишком расширены и черны, залезая на радужку, чтобы сожалеть об убитой женщине с апельсинами. Но еще в силах соображать, Грег решил вытолкать Тиш на улицу. Она возможно начнет сопротивляться, но что сможет сделать против его веса и силы?
На улице еще находились люди. При свидетелях Тиш ничего не грозит. Мысля в целом-то правильная. Вооруженный ею, Грег обошел стойку администрации.
- Мартиша... - Он не сдержал хриплого глухого вопля.
Лукас с проворством ядовитой змеи уже стоял за спиной девушки, а кабель в мягкой оплетке, но с жесткой сердцевиной впивался ей в горло.
"Прикончит." - Правильная мысль сменилась на жуткую в одно мгновение. Поганец не шутил, вокруг удавки кожа Тиш наливалась бурой краснотой, говоря о порванных капиллярах.
- Не трогай ее. - Бля, бля, бесполезный рык.
Что в нем толку, когда твои ноги вросли в пол? Один приказ гаденыша, и мускулистая туша Грега застыла на месте. В полной беспомощности он наблюдал за тем, как вампир ласкает замершую Тиш. В любой момент провод натянется чуть сильнее, и она не сможет дышать.
Любовь прошлой жизни, лучшей ее части с молодостью и открытыми дорогами, угасала в смертельных объятиях придуманного сына.
Лицо Грега приобрело хищные, острые очертания. Вытянулся нос клювом птицы, заострились уши. Он щерил мощные желтые клыки, рыча на своего создателя. Сквозь приказ и через запрет. Один шаг, второй. Поднял руку с выбившимися из ногтевых лож когтями. Перед собой совершенно черными нечеловеческими глазами Грег видел Тиш в коротком пальто и меховых сапожках. Такую, какой она была много лет назад, когда после ссор и нескольких ночей, проведенных в разных комнатах в Париже, они все-таки съездили на заснеженные лавандовые поля. Упав на землю, делали снежных ангелов, махая руками, как крыльями. Снежинки взмывали в небо, такие легкие, такие беззаботные.

- Как ты смеешь? - Лукас обернулся к неофиту.
Глаза стали рубиново-красными от захлестнувшего лорда гнева. Голос изменился, потеряв всю стелющую мягкость, которая только что досталась неблагодарной фее. Неокрепший птенец, недостойный смертный, принявший великий дар чистой крови, открыл свой грязный рот, чтобы рычать на создателя и ему угрожать!
Неслыханная дерзость. Из-за никчемного уродца все достоинство которого - это содержимое его зеленых вен. Ради этого Грегори посмел бросить вызов сиру?
От утонченной красоты Лукаса не осталось и следа. Чувствуя желания птенца, он был готов без всякого сожаления убить его.
Порыв Грегори не только оскорбил юного лорда, но и напугал его. Птенец не способен пойти против воли создателя, но то, что происходило сейчас, опровергало этот незыблемый постулат. Грегори шел напролом. Два казалось бы небольших шага на самом деле прыжок над пропастью  между чистокровным вампиром и обращенным им мертвецом.
"Так ты желаешь закончить, папа?" - Мысленно обратился Лукас к приближающемуся неофиту.
Провод почти убил Мартишу. Последнее резкое натяжение, и она задохнется. Нежные в жестокости руки уже начали движение в стороны, завершая скорбный акт. Но резкая боль взорвавшегося солнца ослепила Лукаса.
Своя боль или чужая? Его чувствительные к свету глаза горели огнем. Кричал отец где-то рядом со стойкой администратора. Лукас тоже не сдержал стона. К счастью свет довольно быстро погас.
- И нам вас не за что любить, поверьте, мэм. - Выдохнул юноша скукоженному существу в петле провода.
"Гадость." - Он брезгливо бросил фею без личины на пол.
Неприятная выходка самым противным образов вывела Лукаса из себя и отразилась на его внешности. Поправив волосы и безупречный ворот свитера, лорд вернулся в обычное состояние. Вспышка солнца испепелила враждебное настроение неофита. Прощупав его эмоции, Лукас сделал вывод, что Грегори перестал представлять опасность.
Однако его поведение и желания забыты не будут. Лукас вновь вернулся к тому, о чем думал на приеме у сэра Гиллиаса, когда Грегори потерял контроль. Отец представлял опасность. И возможно сил лорда не хватит, чтобы его удержать.
- Отнеси это существо в подвал и оставайся там, пока я не вернусь. - Приказал сир птенцу, равнодушно смотря на свежее пятно ожога на щеке и переносице Грегори.
Фея ранена, так что запах ее крови не даст отцу скучать. Если он ее убьет, получит наказание. Пока в нем так сильны человеческие эмоции и слабости, смерть той, кем Грегори так дорожил, сама по себе станет ударом. Дрессировка медведя продолжалась, сменился только "пряник."
Все еще в расстроенных чувствах Лукас повернулся к Грегори спиной, зная, что тот вновь стал послушным папой. Предусмотрительно заперев входную дверь от случайных сквозняков, лорд отправился в жилую комнату. К следующему дню следовало написать эссе. После Лукас обязательно навестит отца и Мартишу, отдыхающих от суетного дня в компании мистера Руне.

Эссе по английской литературе XIX века заняло ровно столько времени, сколько Лукас планировал ему уделить. Присутствие данного предмета в расписании занятий несколько приободрило юного лорда родством с покинутой родиной. Однако преподавателем дисциплины он остался доволен отнюдь не полностью. Учитель вел урок слишком мягко, позволяя отъявленным бездарям и дикарям получать высокие оценки. И сдержанное, но максимально точное эссе Лукаса обязательно затеряется в ворохе посредственностей.
"Это будет ожидаемо." - Подумал лорд, откладывая ручку. А ожидание в свою очередь позволит избежать разочарования.
Говоря и думая о нем, Лукас прислушивался к звукам из подвала. Для проголодавшегося неофита папа вел себя слишком тихо. Ни звуков борьбы, ни криков, и, что удивительно, никакого запаха свежей крови. Разумеется, речь о фее. Привычный душок человеческой крови пах все также сильно для тех, чье обоняние чувствительно и остро.
Единственным новым запахом стал табачный дым. Отец курил. А следовательно его рот не занят сморщенной шкуркой феи, что у нее за место кожи.
"Дальше терпеть нельзя." - Тем более, что домашнее задание закончено.
Перед тем, как спуститься в подвал, Лукас снова осмотрел витринный зал мастерской. Грегори забыл бритву на столике администрации. Лорд взял ее с собой, вертя в длинных пальцах, как совершенно безопасную стальную бабочку, сложившую крылья.
Стройные ноги Лукаса быстро и легко отсчитали ступени ведущей вниз лестницы. В подвале стояла завеса сгустившегося тумана дыма. Серая пелена окутывала находившиеся во мраке фигуры. Но стоило щелкнуть выключателем на стене, как тьма развеялась, и перед лордом открылась немая сцена. Сидевший, словно ребенок перевернувший стул, Грегори. Спеленутая непослушным младенцем Мартиша. И очнувшийся мистер Руне. От безысходности начала болеть голова.
- Как считаешь, папа, что по твоему мнению хотел сказать Шекспир в "Ромео и Джульетте"? Свел бы ты значение трагедии к истории влюбленных или раскрыл смысл произведения шире к примеру жестокого общества? - Ласково и задумчиво спросил Лукас о теме только что законченного эссе.
Стальная бабочка в его руке раскрыла крылья, накануне заточенные до совершенства.
- Я провел показательное сравнение через личную драму двух несчастных к большему общему. Ты согласен со мной? - Лорд встал за спину мистер Руне и провел бритвой по шее мужчины.
- Какая же глупость, умирать из-за любви. Как известно, она - это всего лишь химическая реакция у нас в мозгу. Прощаться с жизнью из-за формулы вдруг соединившихся веществ, это ли не ерунда? - Он высунул острый кончик языка и облизнул алое лезвие. Несколько капель крови попали на рукав белого свитера. Только это послужило причиной тому, что Лукас поморщился.
- Пей. - Прозвучал приказ не только устно, но и мысленно. Внезапно резким толчком ноги, обутой в домашний тапочек, Лукас швырнул к отцу стул с привязанным к нему человеком.
Поток крови из сонной артерии, заливавший булькающего горлом Руне насильно проник в сознание птенца, ударяя точно в цель. Грегори долго голодал. Конечно, за неслыханную дерзость - попытку угрожать господину, его следовало наказать. Но папа получит наказание куда лучше воздержания, ведь его горячо любимая фея еще жива и находится в полном их распоряжении. Он смог удержать хищника внутри себя, чего не сумел на приеме у сэра Гиллиаса. Это похвально. Дрессировка током и хлыстом дала прекрасный результат. Но все еще впереди.
Лукас снисходительно улыбнулся, наблюдая за Грегори, как улыбается родитель, видя милые проказы своего малыша. Взгляд серебристых глаз за тяжелыми века потеплел.

До утоления города мир был красным. Без теней и очертаний - просто красное пространство без начала и конца. Грег упал в него, словно в бездонный колодец. Поддался инстинкту, потеряв разум. Пил теплую кровь, жадно желая иссушить пропасть, в которой оказался. Пропали остальные ощущения: холод бетонного пола под ладонями и коленями, яркий электрический свет над головой, предсмертные бульки и хрип умирающего человека, звук собственных глотков.
Только нажравшись и раздувшись, как клещ на бешеной собаке, Грег отшвырнул от себя опустевшую оболочку, носившую при жизни имя мистера Руне. Он выжрал его до конца, до последней капли.
Тяжесть в животе, как ни странно, прояснила мозги. Мало помалу красное исчезало. Вместо пространства знакомый и родной подвал. Рядом трупешник с закатившимися под веки глазами и открытым ртом. Все липкое, включая руки, рот и грудь.
"Блять. БЛЯТЬ!" - Грег сплюнул смесь крови и слюны.
"Прости, мужик." - Мертвому управдому извинения до лампочки. Он и не пискнул, когда тяжелый ботинок Грега обрушился ему на голову, превратив башку в фарш из осколков костей и серовато-розового студня.
Своей судьбы Гризли никому бы не пожелал. Вышло так, что оставил мужичонку без крови, а это значит... Быть упырем еще херовей, чем обычным вампиром. Пусть Руне покоится с миром.
Грег сграбастал протянутые сыном салфетки. Вытер звериную харю, так и не вернувшуюся к человеческому облику, ботинки. Стянул неприятно липкую и быстро засыхающую коркой футболку и бросил ее на пол. В подвале уже выходил первосортный срачник из крови и кишок. В этом месте, уединившись ото всех сыночек поганого мира, Грег творил застывшую в смоле красоту. Теперь все засрано. Блять.
- Значит, оно все-таки женского пола. - Хрипло усмехнулся Грег, подойдя к плененной карапетке и Лукасу.
Он присел перед стулом на корточки так, чтобы их с зеленой фасолиной лица были на одном уровне. Внимательно всмотревшись в мелкие черты феи Грег не нашел в них ничего знакомого. На что надеялся? На то, что вновь увидит Мартишу?
Острием длинного когтя Гризли поддел кусочек кожи жертвы, застрявший между клыками.
- Погоди, сына. Пусть сначала ответит, на кой ляд решила меня обмануть? Зачем приняла облик Тиш, а, мелкая поганка? Откуда у тебя ее воспоминания? Думаешь, это смешно, припереться сюда и издеваться надо мной?! - В осклабившейся улыбке не было ничего человеческого, острый частокол зубов, грусть зачем-то вернувшихся воспоминаний и злость. По которым одна сморщенная крошка хорошенько потопталась маленькими ножками.
Утолив голод, Грег освободился от навязчивых мыслей о крови. Теперь мог думать и о другом. Об обмане с запахом абсента. И заводиться.
Взведенный Гризли все равно, что бита с гвоздями, такой же напряженный, как прижатый курок. В таком состоянии он крушил лица и пробивал стены костяшками пальцев.
Не обращая внимание на то, какие чувства могли подарить фее его прикосновения, Грег положил ледяную руку ей на плечо. Может быть, хотя бы тактильные ощущения подскажут правду. Но хрен там, зеленая кожица ничем не напоминала гладкий бархат кожи Тиш. Его, даже сквозь года, Грег хорошо помнил, это не забывается.
- Зачем?! - Повторил он на низких нотах.

Совместный пост

От громкого хлопка разбитого черепа Лукас вздрогнул. В мгновение ока он отступил назад в желании спасти брюки от массы раздавленной плоти.
Решение папы было верным - мир не досчитался одного восставшего упыря. Лишь способ расстраивал. Было достаточно отделить голову от тела и в качестве контрольной меры проткнуть сердце. А не размазывать по уже залитому кровью полу внутренности головы мистера Руне.
Однако скорость Грегори, быстрота перехода из животного состоянии к холодной решительности и сила поразили даже лорда. Тонкая игла страха пробралась под кожу в области солнечного сплетения и сделал следующий вдох Лукаса неровным и дерганным.
Впрочем, ему удалось справиться с этим внезапным непрошенным чувством благодаря попытке феи бежать. Светящийся шарик напрасно бился о щели. Все возможные отверстия для воздуха в подвале были предусмотрительно закрыты фильтрами, так как папа опасался, что пары эпоксидной смолы, испаряясь, отравят жителей дома, в котором располагалась мастерская. Безопасность людей не волновала юного лорда, но лишнее внимание и возможные скандалы огорчили бы его и завладели ценным временем.
В данный момент с этим прекрасно справлялась фея. Лукас не стал ловить ее, когда Мартиша превратилась в шарик, и остановил плавным взмахом руки Грегори от этого бесполезного занятия.
Беспросветная дерзость, наглость, ничтожность! Принять соблазнительную личину, трясти перед отцом голой грудью и треугольником страсти. Взывать к нему, произнося грязные слова.
Большие глаза лорда сузились в две злые щелочки.
"Ты...!" - Он забыл недавний страх. Но слышал мысли Грегори, ощущал, как тот сомневается и мечется между прошлым и настоящим.
Отец слышал фею и понимал каждую брошенную ею фразу. А должен был внимать только гласу Лукаса. Своего сира. Господина. Сына.
- Папа? - Лорд с надеждой позвал отца. Но, обернувшись, увидел, как Грегори направляется к Мартише. Даже веря в ее образ не до конца, испытывает вину и сожаление...Хочет ее отпустить....?
"Действительно этого хочешь, папа? Какие же вы, люди, неблагодарные. Слабые умы в бренных телах. Я только хотел научить тебя жить. Дал тебе вечную жить. Чтобы ты был... с мной всегда. А ты выбрал мерзкую горбатую фею, которая тебя даже не любит. Она тебя ненавидит, папа. Как ты этого не замечаешь?"
Одна слеза отчаяния оказалась на щеке, как осколок упавшей звезды. Такой же острый. Лукас резко размазал слезу рукой.
- Ты не заберешь его у меня. - Тихо прошептал лорд себе под нос.

- Я не хочу тебя убивать. Мужик поднялся бы упырем... - Черт, звучало, как оправдание перед Тиш или ее двойником.
Грег старался не смотреть на силуэт соблазнительного тела, до боли знакомый до мельчайших деталей. Да и весь шармель напрочь заслоняли собой ужас и страх феи. Теперь, как помер, Гризли чувствовал такие вещи. Эмоции лже-Тиш не раззадоривали его, а наоборот, гасили напалм, загорающийся в полоборота. Как слезы настоящей Мартиши из Парижа.
Верить ей или послать нахер? Как трещит голова.
"Да блять."

-"Она лжет тебе прямо в лицо. Посмотри внимательнее. Перед тобой не красивая женщина, которую ты знал, а уродливый карлик. Ты позволишь себя обмануть? Поверишь в несколько слов, якобы взятых из вашего прошлого? Феи коварны. Они крадут человеческих детей, подкладывая в кроватки вместо них своих ублюдков. Они способны принимать любой облик. Но это всего лишь иллюзия. Обнимая настоящую Мартишу, разве чувствовал ты под ладонями отвратительную морщинистую древесную кору? Целуя ее губы, разве натыкался на свисающий крючком высохшего стручка гороха нос? Фея пришла, чтобы занять место Мартиши. Как ты думаешь, что случилось с настоящей?"
Шепот звенящего горным ручьем голоса Лукаса наполнил голову Грегори, слышимый только им. В крайнем порыве сжигающей ревности лорд сблизился с тем, кого сотворил, непростительно близко. Их мысли стали едины. На какой-то момент личность сира полностью подавила разум птенца.
Глаза отца теряли выражение и пустели. Лукас же, стремительно теряя силы, схватился за стул. Ноги больше его не держали. Из правой ноздри аккуратной красной змейкой потекла кровь. Подобный контроль дорого дался совсем молодому, не имеющему опыту вампиру. Он лишь надеялся, что упадет в обморок не раньше того, что сейчас произойдет.
Настигший Мартишу Грегори поднял руку и ударил ее сильной пощечиной.
- Не смейте называть меня упырем.
"Твой голос - мой голос. Твоя рука - моя рука." - Фею ударил отец, но сделал это Лукас. Не кулаком - ладонью с острыми когтями, сдирая с хорошенькой щеки лоскуты кожи.
- Довольно летать в небесах. Вы достаточно натрепыхали крыльями в нашей обители. - Шептал лорд со стула едва живой, и твердо повторял Грегори, нависая над пленницей.
Он схватил ее за плечо и грубо швырнул на верстак. В столешницу был воткнут большой нож, любимый папой за тяжесть и верность. Когда-то тесак разрубил веревки Тиш, по ошибке унесенной в подвал после бара. Но теперь слушался другой воли.
Сильная ладонь Грега легла фее на шею, закрывая тонкую воспаленную линию от врезавшегося провода. Взмах тесака, и одно из крыльев стрекозы медленно спланировало на пол. По-мальчишечьи озорно смеясь, Лукас кромсал нежные крылья, отделяя кусок за куском. Не стал резать под самые лопатки, оставил фигурно вырезанные крохотные пластинки, чтобы фея могла издавать ими смешной бесполезный звук и только.
- Как жаль, что я испортил подарок для сэра Гиллиаса. Но вдруг он оценит вас и такой. Украсим вас, чтобы он ничего не заметил. - Лукаво произнес Лукас губами своего отца.
Удовлетворившись наказанием Мартиши, он потащил ее к ванне, в которой собирался растворить останки мистера Руне.
"Сколько еще выдержу?" - на стуле лорд болезненно впился руками в сиденье стула. Его уже тошнило кровью на белый свитер, кружилась голова. Надо торопиться, пока отец не очнулся и не проявил свою волю. Это могло произойти в любой момент.
"Он убьет меня." - Если Грегори застанет сына без сознания и осознает, что сделал, то лорд уже не очнется.

Совместный пост.

Она почти не сопротивлялась, только кричала. Время от времени надрывно пронзительно, как морская птица. Иногда она всхлипывала от текущих из глаз слез. Когда фея издавала звуки, Лукас бил ее. Юноша в младые лета не мог того, то возможно взрослому хорошо физически развитому мужчине. Грубая сила отца находила превосходное применение.
Он ненавидел Мартишу. За попытку украсть папу и сладость ее крови. За то, какую ревность пробуждала в лорде ее настойчивость. За нежелание отстоять свою жизнь. Слабость феи лишь злила Лукаса.
Понимая, что теряет контроль над разумом, он погружался в глубь океана темных чувств. Но нырнет в ледяную воду  не он, а Мартиша. Голубая бездна станет ей колыбелью смерти.
Лукас много раз был свидетелем того, как Грегори работает с эпоксидной смолой. Повторить процедуру не составит большого труда. Быть может, только результат не будет столь изящен, как хотелось бы.
Юный лорд сжал руку Грегори на тонкой шее феи. Будет лучше, если она перестанет вертеться, неподвижно застыв навсегда. Под ладонью ощущался хриплый ток воздуха в сдавленной гортани. Всего одно движение оборвет прерывистый стон. Но внезапно отказались слушаться пальцы.
"Папа, перестань."
Лукас слишком устал для борьбы с волей неофита. Пока он еще руководил его телом. Однако чувствовал, как мир глазами Грегори постепенно отдаляется и меркнет.
"Не позволю... Отец убьет, если увидит." - Пришлось напомнить себе, чтобы не упасть со стула в минуту сильнейшего головокружения. От льющейся из носа крови стало тяжело дышать. Лукас стиснул зубы за красиво очерченными губами и продолжал.
Грегори не даст ему убить Мартишу. Наивная вера в пустые обещания фей туманила его голову и сжимала сердце.
- Хорошо, она останется в живых. - Едва слышно прошептал Лукас и повторил отец над сжавшейся Мартишей.
Пришлось уступить. Разумеется, в иных обстоятельствах этого бы не произошло.
Лорд разогревал смолу. Грегори выдавливал на руки из тюбика жидкий силикон. Растирал его по коже феи. Гладил плечи и мерзкие отростки крыльев насекомого, упругие груди, длинные ноги. Чувствуя неприятное тепло чужого женского тела, Лукас содрогался в приступе рвоты, так как оно постоянно менялось на морщинистое скрюченное создание.
Силикон быстро застывал прозрачной пленкой, оболочкой, спасшей Мартишу от ожогов. Возможно, это было правильно, ведь сэр Гиллиас вряд ли бы оценил подарок из обожженной плоти. Но Лукасу все равно не нравилось то, что делал отец.
На силиконе воля Грегори не остановилась. Он хотел дать Мартише многое - чистый воздух посреди затвердевающей воды. Ради этого он воткнул ей в каждую ноздрю трубочку от стаканчика, из которого пил обычно пил.
Перед тем, как отдать фею волнам, ее украсили так, как сделал бы это сам северный океан. Глубокие раны от ногтей на щеке и темные синяки заросли россыпью морских желудей. Безупречные раковины гребешков скрыли уродливые остатки крыльев на спине. В волосах женщины развивались ленты водорослей. Вокруг нее парили остатки неиспользованных отцом для кулонов ракушек, скелетиков маленьких рыбок и морских звезд.
Чтобы избежать смертоносных паров, пришлось заливать в ванну уже остывающий состав, размешанный с голубым красителем. В постепенно затвердевающем море появились пузыри воздуха. Из-за силикона эпоксидная смола стала мутной. Но, когда она чуть-чуть схватилась, и Грегори вытянул трубочки из носа Мартиши, оставив тонкие тоннели дыхания, Лукас не сдержал вздоха удовлетворения.
Без желаемой прозрачности картина казалась более живой. Свернувшаяся в позе эмбриона женщина как будто только что прыгнула в море, потревожив и без того неспокойные воды. Она опускалась на дно к золотым сундукам утонувших моряков. Путь ее будет вечен сквозь время.
Лукас медленно упал со стула в лужу своей кровавой рвоты. Ноги его не держали. Борьба с птенцом отняла последние силы. Грегори так и не очнулся, чтобы увидеть и осознать.
- Папа... - Безжизненно позвал юный лорд.
К подошедшему мужчине с пустым взглядом Лукас протянул тонкие изящные руки. Он уже не мог сам подняться. Оказавшись в холодных объятиях Грегори, он тут же обвил его за шею и прижался к небритой колючей щеке.
- Отнеси меня в спальню.
"Мы снова вместе." - Лукас вымученно улыбнулся побледневшим ртом. Он победил.