Обычно в ШИЗО попадают только за нарушения на 15 суток. Некоторые, такие как Брукс раньше нарушали нарочно все подряд, лишь бы быть в одиночестве. Однако такие, как Могильщик приватизируются тут пожизненно, с некоторыми исключениями. Ему позволяли гулять, только в одиночестве по пустому «дворику». Остальные уже сидели по камерам. Его лишили общения полностью, даже надзиратели старались отвечать только по делу, и то жестами, если возможно. Это не было проблемой. Он не сходил с ума от изоляции, наоборот развлекало. Мужчину не оставляли одного даже в сортире, Корбл был под надзором около шести лет, его коморку почти ежедневно обнюхивали грязные псы, топчась по простыням. Иной раз, мужчина думал, что надзиратели мечтали каждую ночь его поскорее ощупать. Надзор настолько пристальный, что это стало нормой и повседневностью. А еще переклички по двенадцать раз на дню, что откровенно мешало спать. Хотя, возвращению после побега, лично для него перекличка была каждый час. Они до рвоты мешали ему выспаться. Позже эта ерунда паранойи немного скорректировалась. Он уже привык к глазам в окошечко, даже когда дрочит. Режим лично для него не совсем сильно отличался от режима на печально известном Алькатрасе. Ведь за островом целая страшилка, легенда, и все пиздец как срались проводить время с Могильщиком, даже просто присматривать за ним. Когда он прирезал одного надзирателя, вытащив ему язык через глотку, как галстук, сотавив живым в своем ужасе наедине, все изменилось.
С тех пор его выгуливал целый конвой, дабы он не обидел никого, но зато у него была живая полноценная компания. С этих пор морду Могильщика украшала жуткая улыбка безумца, когда его выводил подготовленный отрядик.
Отношение Могильщика к наказанию было настолько прохладным, непредсказуемым и расслабленным, что складывалось ощущение, будто тот на курорте. Однако, тот никак не мог простить выблядкам смерть Цербера. Он считал своим долгом взять контроль и запугать управляющего.
Договориться с ним было невозможно. Понял он или нет, сплошная загадка. Он просто смотрел, словно умалишенный и вроде бы слышал. Растерянность окружающих приводила его в экстаз. Вся эта хуйня бесила остальных, что тот не скулит, не клянчит, не страдает. Они пытались поймать его хотя бы с нычками, но тот играл на нервах, просто нихуя не делая ошибок, помимо внезапного и отрезвляющего убийства. Хуево, господа, работаете. Смотрите лучше.
Единственным нормальным отличаем от порядка, который его вынуждали соблюдать, это право видеть брата. Пять гербанных минут, и то не наедине. Но это было кайфом. Новость была настолько положительной, что Корбл развивал границу терпения, проглатывая весь издев. Может и раз в неделю, в месяц, как их левая пятка посчитает нужным. Он видел, что младший сумел взять себя в руки. Заметил, как мелкий шкет растет, складываясь в несуразного подростка. До мужчины ему было еще далековато, но это было интересно. И даже необычно, что Уокер-младший от старшего не отвернулся. Не предъявлял никакого нытья, что он не лучше, чем убийцы родителей. Видимо, каждый сходит с ума по-своему. А кто-то даже всю жизнь.
В очередной раз, когда он был занят, плевать чем: спал, ел, ссал, его отрывали от занятия на ебанную, мать ее перекличку. Даже сейчас, когда он качал пресс, дабы тело не ныло от отсутствия нагрузки, мешая ему спать, Могильщик перегружал тело упражнениями. Пока его за это не выколачивали, он не терял момента. Вздохнув, мужчина на автомате поднялся и подошел неспешко к окну, протягивая руки, в ожидании когда те пристегнут в наручники. И только тогда, его потеснили и вошли в камеру. Зачем нужна эту перекличка, если он и так здесь? Дергать лишний раз. Дождавшись, когда пес его обнюхает, испытывая желание пнуть животное от души, его вдруг повели по коридору в общий строй. Воу, это было ново. Он без особо плана следовал, поддавшись, куда это его приведут, заметив в построении Вялого, Керамбита, Рыжего, Факира и даже Реджи. Опять душняк какой-то на потеху. Его внимание ушло куда-то в поиски того, что висит на поясе у смотрителя: оружие, ключи, любой предмет, которым можно проткнуть артерию в горле, в бедре, проткнуть мозг через глаз и все в этом духе. Он даже сосчитал, сколько надзиреталей, как долго им бежать, если он рванет в ту или иную сторону. А куда, Могильщик не терял времени заприметить и осмотреться. Когда еще выпадет такой шанс. Толстый точно не добежит, а остальным можно сломать шею словив пару пуль, вряд ли они нанесут фатальный ущерб. С ранениями, но сможешь свалить. Однако, представитель тюряги, куда их по слухам должны перевести прибыл без конвоя. Он ожидал очередного мордоворота, но это была…Грейс. Серьезно? Та Учила, которая сидела чаще рядом с ним в тишине, сторонясь всех, со своими демонами? Казалось, ее душило внутреннее дерьмо в мозгах, как и его. Он молчал, она тоже. В глазах было понимание без осознания истории. Они просто состыковались, существуя в этом пиздице. И теперь она здесь, одна. Нисколько не изменилась, лишь в глазах было что-то неуловимое. Могильщик перевел взгляд на Вялого, пытаясь найти того в толпе. Тот начал икать, причем так искренне, что все судя по рожам сразу поняли, что Грейс тут явно не на экскурсию. Парни собрались, успокоились, расслабились. Это был момент шока. Оторванный от мира Могильщик считал все это время, что Грейс сгорела вместе с Джоном, лелея память о них. Но, девчонка была здесь. Очевидно, что она. Он впился взглядом черных глаз ей в лицо, как ненормальный, впитывая всю. Неужели выжила? Тогда какого хрена одна тут забыла? Не похоже, что башню снесло после смерти Джона с концами. Хотя…
Когда Грейс вдруг развернулась как ниндзя и начала облизывать руку одного из надзирателей, он на миг посчитал, что это не спасение, это пиздец. Бабу глюкануло, и старое дерьмо привело ее сюда. Желание, связи, привязанность, месть за Джо, старая любовь, и хуй пойми что еще. Она сейчас угробит свою жизнь, а они тупо стоят и нихуя не делают. Могильщик потянулся к ботинку, резко наклонившись, и протаранил затылком надзирателя рядом, отправив мощным ударом ноги второго скооперировавшегося в полет хуйнув под горло. Грейс в каком-то безумстве грызла горло. Это напомнило ему родную мать, только та действовала иначе. Но от нее такого он не ожидал. Она явно перегрызала гортань и пожирала его заживо. И пока девку не застрелили, он умыкнул пушку у одного из надзирателей. Что делать потом и куда это их приведет, он понятия не имел, главная цель свалить живыми. Все это было в секунду, выстрелив в яица одному, потом второму. Боль сука. Керамбит подхватил, не став зевать, рванув на помощь. Вялому потребовалось больше времени опомниться от ахуя, прежде чем он пытался воспользоваться случаем. Ему казалось, что он видел клыки, которыми человек явно не обладает. Он икнул еще раз. Могильщик даже обеспокоился, неужели тот тоже язык проглотит навроде него. Никто не знал, кроме Джона, почему он заткнулся. И видимо Вялый икотой и судорогой в руках подтверждая его подозрения. Он ринулся к нему и кивком голову поддержав, решив держатся по парам, а не по одиночке, помог уложить следующего. Пошла стрельба. Какой-то хуй врубил сигнализацию. Ладонями Могильщик пытался что-то объяснить, но гнида Вялый не понимал от слова нихуя. Он ебанул ему по щеке кулаками, дабы очнулся от шока и кивнул на Грейс, да так сильно, что в шее щелкнуло в районе позвонков. И тут встал вопрос, стоит ли психичку отрывать от шеи, может этим стоит воспользоваться? Судя по лицу, ей сейчас круто. Он прицелился к ноге ее жертвы, поднимая дуло выше колена к бедренной артерии. Бедра девки мешались. Он стиснул зубы, тот не жилец, хуй с ним, и нацелился на толстяка.
