— Ефо фэфть пафек офалось, ахуефь! — дай бог нервов Доре Мэйсон с такой сестрой, страдающей от бесконечной бессонницы и излишней эмоциональности в свои двадцать семь, глотающей уже вторую по счету пачку шоколада со вкусом имбиря и карицы.
О да, Нура обожает шоколад. Наверное, в некоторой степени, поэтому она и питает к своей черт знает откуда взявшейся старшей сестре чувство симпатии: Дора похожа на горький девяносто процентный шоколад, который беспощадно жгет горечью какао язык и раздражает вкусовые рецепторы, но стоит его как следует распробовать и, немного погодя, сможешь прочувствовать приятное пряное послевкусие, словно отведал корячего крепкого кофе без сахара в холодный зимний день. Нура же больше ассоциировала себя с белым шоколадом: сладкая и милая, но только в первые секунды, потому что потом начинает проявляться её излишняя приторность, состоящая из убойной смеси сахара и резкости, которую ни каждый вынесет класть на язык больше двух раз в день. Впрочем, это делает их обеих отличными дополнениями друг друга, словно две половинки Инь и Янь.
— Я спросить хотела. Рик жил с вами? Или тоже лишь раз в месяц бабки присылал?
— Фсто скафала?! Кх-кха-кх... — абсолютно неожиданный вопрос, прозвучавший из уст новоявленной сестрицы, выглянувшей из-за угла стеллажа с алкоголем, заставил горло коротковолосой брюнетки с пышной шапкой кудрей на голове непроизвольно судорожно сократиться во время глотания очередного кусочка шоколада, из-за чего тощее тело девушки предприняло попытку выплюнуть свои же лёгкие. Когда же кашель немного успокоился и девушка наконец встала с пола, провалившись на колени в попытке успокоиться, относительную тишину одинокого магазинчика прервал звонкий, хрипловатый смех, чуть приглушенный вспотевшей от жары, но все ещё холодной ладонью, схожий со звоном рождественских бубенчиков. Девушка подобрала с пола выпавшие из рук давно подтаевшие шоколадки и кинула их в корзину сестры, по пути к ней прихватив упаковку размякших крекеров, продолжая улыбаться так, словно услышала какую-то чертовски тупую, но от того ещё более смешную шутку.
— Рик и «жить с кем-то»? Поняла хоть, что сказала? — неожиданно звонким для ее возраста голосом произнесла Нура, — В последний раз я видела его... Стой, дай подумать... Лет в пять! Покидал со мной мяч минут, порешал с Сарой какие-то дела и свалил в закат. Ну, это то, что она мать рассказала. Больше я его не видела. По крайней мере, живым уж точно, — брюнетка злорадно ухмыльнулась, — Но я видела кучу его фоток у Сары в альбоме, тот ещё фрукт, я тебе скажу. Куда наши матери только смотрели, кидаясь к нему в постель? Непонятно...
Сара Митчелл, вообще-то, была очень даже хорошей матерью, которая вряд ли заслужила того, чтобы родная дочь обращалась к ней по имени даже после смерти, правда только Нура не особо была к ней привязана. Она вообще мало к кому испытывает привязанность или даже симпатию, за исключением разве что пары-тройки человек, каждый из которых уже, к слову, давно мертв. Ну и, конечно, за исключением старшей сестры Доры, ибо она ещё пока жива, если конечно это не плод ее больного воображения, которое любит рисовать младшей Мэйсон всякие стремные вещи, причём намного хуже тех, что окружают ее почти все время. О нет, в отличие от своей матери, царство ей небесное, Нура-таки избежала незавидной участи шизофреника, тем не менее, всякая стрёмная херня, которая проследует их с сестрой уже довольно продолжительное время не слабо так ударило по и так сильно развитому воображению девушки, привив ей обострённую паранойю и чувство тревоги.
Но вернёмся к нашим баранам... Рика Мэйсона Нура абсолютно точно не знала. Все, что она знала об их с Дорой отце — это только то, что ей о нем поведала Дора: убийца, мудак, чмошник и последняя мразь. Сара же в принципе старалась избегать каких-либо разговоров об отце, сказав дочери краткое «Он меня бросил» и забыв даже о его имени на долгие-долгие годы вплоть до своей незавидной кончины: самоубийства, ставшего результатом «приказов страшных голосом в моей голове». Но, если судить по всем старым фоткам из пыльного пожелтевшего альбома, мужчинка он действительно был тот ещё: далеко не красавчик, зато в форме, всегда одет с иголочки и с торчащими из карманов купюрами. Да, кажется, теперь Нура поняла, на что клюнули их матери...
— В любом случае, этот мудак уже мертв, в отличие от нас с тобой, так что уже плевать на него. А я... Да ничем особенным не занималась. Окончила школу с отличием и горем пополам, поступила в нормальный колледж иностранных языков, порвала жопу раз сто, чтоб с отличием закончить обучение, а после начала заправлять книжным Сары, пока она соверлила взглядом стены и говорила с... Ну, кто там обычно больным на головв мерещится? В общем, ещё делала вид, как будто очень рада всем тем людям, которые ходили в наш магазин. Ну и развлекалась, как могла, конечно... — Нура кокетливо подмигнула сестре и пожала плечами, как бы говоря ей, что она не тепличная зубрила, а зубрила с характером, — Ну а ты? Судя по всему, и ты с Риком не состояла в особо близких отношениях, да?
— Ты слышала? Там кто-то есть?
Нура навострила уши и замерла на некоторое время, прислушиваясь к звонков тишине. Впрочем, тишина так тишиной и осталась.
— Ну...— Нура раскрыла нож бабочку, который лет сто назад стащила у одного из своих многочисленных бывших, и повертела им в руке, радуясь, что в своё время много времени проводила в мужской компании, и знает некоторые приемчики по самозащите, ибо сама она в плане борьбы тот ещё валенок (хотя в скорости, ловкости и манёвренности ей точно уступает много кто), — даже если там кто-то и есть, мы встречаем их с распростёртыми объятиями, правильно?
Хотя Нура правда хотелось бы никого не встречать и никем не быть встреченной...
Отредактировано Nura Winder (2021-07-07 00:23:56)