Двадцать лет в Европе худо-бедно длился шаткий мир, но, едва грянул Аншлюс, стало ясно – грядёт новая резня. Предвосхищая события, лорд Эмиль Хант записался в парашютную школу и к началу полноценных боев стал опытным бойцом воздушно-десантных войск Соединённого Королевства.
Эмиль не рвался в генералы. Во-первых, он был не из тех, кто готов корпеть над картами в штабе, рисуя стрелки, двигая фигурки и продумывая стратегию. Он предпочитал встречаться с врагами лицом к лицу как обычный пехотинец. Лишь это позволяло ощутить себя в гуще сражения и развеять скуку. Во-вторых, времена, когда аристократ верхом на титуле мог стремительно взлететь на верхние ступеньки военной карьерной лестницы, остались позади. Смертные получали лычки за выслугу лет. Неизменно-юная наружность не позволила бы чистокровному вампиру, не вызвав подозрений, дослужиться до генеральских погон. Для солидности даже пришлось отрастить бородку, прибавляющую возраста – но даже с ней многие офицеры сперва считали Ханта зарвавшимся сопляком. Кто остался жив - изменил мнение.
В голове всё ещё грохотала канонада немецкой артиллерии: мир менялся, войны людей становились войнами боевых машин. Смертные мёрли как мухи под пулями и снарядами, горели в танках и самолётах. Воздух на мили окрест пропитался кислой пороховой вонью и гарью. Но в этом была своя особая прелесть.
После кровопролитных боев 6-я воздушно-десантная дивизия, к которой Эмиль был прикомандирован, заняла укреплённый плацдарм на восточном берегу реки Орн, в городишке Кан. Солдаты были рады передышке. Но Хант ждал приказа продвигаться дальше, к дельте Сены. Он отправился на эту войну и за четыре года дослужился до звания майора не для того, чтобы просиживать штаны за игрой в покер.
Скучная игра для того, кто при желании способен проникать в чужие мысли, но вампир не использовал врождённые силы ради лёгкой победы. Выигрышем были деньги, спички, сигареты, американские консервы, открытки с изображением полуголых разбитных девиц. Бессмертному вампиру, да вдобавок аристократу, это барахло без надобности, но хоть какое-то развлечение, чтобы переждать затишье и разбавить фронтовые будни.
- Пасуешь, Джим? – хитро щурясь, обратился Хант к приятелю.
- Не надейся, у тебя там наверняка сплошная мелочь, - парировал тот.
Капитан Джеймс Мартин был внебрачным сыном его лучшего друга, погибшего в Первую мировую. Эмиль пообещал присматривать за отпрыском. Джим был всего лишь полукровкой, плодом нелепой связи между вечностью и пылью. Но они сдружились. Именно дампир собрал горстку себе подобных под командование майора Ханта. Их маленькая компания закрепила за собой славу сорвиголов, готовых добровольно отправиться в самое пекло. Именно они при почти полном отсутствии тяжёлого вооружения взяли штурмом хорошо укреплённую и тщательно охраняемую артиллерийскую батарею в Мервиле, которая была союзным войскам как в горле кость. Днём они воевали, а ночью отправлялись глубоко за линию немецкого фронта. Иногда забавы ради совершали маленькие диверсии, но в основном просто охотились на незадачливых часовых, чтобы утолить голод.
В коридоре раздались шаги, затем стук в дверь. Эмиль поднял глаза и увидел мать. Улыбка сползла с его лица, сменившись выражением досады. Он знал, что Кэролайн тоже не осталась в стороне – они со Стеллой трудились медсестричками в Красном кресте. Но какого дьявола мать забыла в Кане?
- Какой сюрприз... – протянул вампир, машинально приглаживая волосы.
На майора обратились шесть пар глаз. Четверо подчинённых-дампиров и две их смертные подстилки-француженки. Он улавливал отголоски их гадких мыслей, за которые хотелось содрать шкуру с каждого. Кроме Джеймса, который узнал леди Хант.
Эмиль бросил на стол свои карты рубашками вниз – три валета, две дамы:
- Пас, - и нарочито неспешно поднялся.
На лёгкой камуфляжной куртке болталась расстегнутая кобура с револьвером «Уэбли».
- А чего все замолкли? – улыбнулся вампир, хлопнув по плечам сидевших рядом сослуживцев. – Веселье продолжается.
Но зудящее напряжение, вызванное внезапно нагрянувшей визави, никуда не исчезло. Они вдвоём вышли в коридор, направились к выходу из здания.
- Вот это фифа, - сзади, из-за двери, раздался тихий восторженный шепот.
Самый молодой из дампиров, Моррис. Ему не было и тридцати.
- Рот закрой, идиот! – шикнул на него Джим.
- Да кто это?
- Не твоё дело!
По пути встретился часовой со стеклянным взглядом. Он стоял неподвижно и бездумно пялился в темноту. Не иначе, Кэролайн постаралась.
- Эй, рядовой, уснул, что ли? – майор Хант щёлкнул перед лицом солдата пальцами.
Тот встрепенулся, будто заяц, испуганно уставился на старшего по званию.
- Нет, сэр, то есть... прошу меня простить, сэр! Такого больше не повторится!
Оказавшись на улице, Эмиль ухмыльнулся:
- Ты произвела фурор. Придётся соврать, что ты моя подружка, - он умышленно употребил это вульгарное словечко, которым солдатня обозначала своих любовниц и невест. – Вряд ли ты пришла справиться о моём здоровье, поэтому давай сразу к делу. Что тебе нужно?
Эта женщина не явилась бы в ставку Британской армии, даже если б очередной снаряд превратил её первенца в горстку дымящегося пепла. Либо стряслось нечто из ряда вон, либо Кэролайн чего-то хочет от сына.

Отредактировано Emil Hunt (2023-08-14 15:32:09)

О да, у них была инкарнация, в которой вдовствующая матушка превратилась в жену новоявленного лорда Ханта. Понарошку, разумеется. Лишь во имя пресечения ненужных слухов, которыми, словно бургундскими виноградными улитками, кормилось всё высшее общество Англии. Иногда почётная роль супруги доставалась сестрице. И, признаться откровенно, эти периоды нравились Эмилю больше – Стелла была куда покладистей их строптивой матери.
- Делал, - усмехнувшись воспоминаниям, Эмиль кивнул. – Но не сравнивай обычных солдафонов с английскими пэрами. Вторые были слишком лицемерны, чтобы вслух интересоваться подробностями.
Он изобразил на лице похабную ухмылочку. Разыгравшееся воображение тотчас подкинуло пару разнузданных картинок – не чета тем унылым открыткам, что сейчас стояли на кону в прокуренной комнатушке. Но сколь бы откровенно-жаркими не были образы, они не могли пробудить внутри ничего кроме отторжения. Вожделеть собственную мать – это слишком по-древнегречески.
- Столько лет прошло, мама, а ты всё не одобряешь, - вампир пожал плечами. – Пора бы привыкнуть. Вы с сестрицей тоже без дела не сидите. Кстати, передавай ей горячий привет от любимого брата.
Он прошёлся вдоль низенькой кованой оградки, но застыл на месте, стоило матери произнести следующие слова. «Ах вот оно что...» Взгляд Ханта стал острым, будто игла, но лишь на одно мгновение. Он давно не был наивным мальчишкой, у которого все эмоции написаны на лице – даже мысли читать не нужно.
- Раньше ты не приходила с такими просьбами.
Эмиль мягко прищурился и склонил голову к плечу.
- Важно, чтобы я его принял? – задумчиво пробормотал он, присаживаясь поваленную во время бомбёжки скульптуру. – Какие почести для обычного медика, пусть и талантливого, не находишь?
На бледных губах расцвела любезнейшая из улыбок. Лорд Хант лучился живейшим интересом и радушием. Но кто если не мать может заглянуть глубже, за радужку тёмно-карих глаз, которые сейчас так внимательно следили за каждым её движением.
- Что в нём особенного, м?
«В чём ещё кроме медицины он талантлив?»

Отредактировано Emil Hunt (2023-08-14 15:37:07)

- Повода не было.
«Значит, теперь появился». Эмиль устроил руки на коленях, глядя куда-то в ночь. Ветерок доносил горьковатый запах солярки и сигаретного дыма. Были слышны отдалённые голоса часовых. В каштановой роще скрипуче закричал козодой.
- Он мне дорог. Этого достаточно.
- Трогательно, - вампир задумчиво кивнул – будто бы даже с пониманием.
«Мне тоже этого достаточно». Услышав всё, что хотел, Эмиль рассеянно пнул мыском потёртого армейского ботинка камушек. Смахнул какую-то ночную мошку с рукава мятой, нестираной куртки. С детства привыкший к дорогим тканям и личным портным, лорд Хант находил особое удовольствие в стандартизованной военной форме. Она была словно реквизитом в театре военных действий. Помогала вживаться в роль и по-настоящему ощущать себя бойцом 9-го парашютного батальона. Среди солдат, считающих его храбрецом и героем. Во время ожесточённых штурмов. После них, когда приходилось искать на поле боя раненых. Изувеченными и безнадёжными Эмиль кормился, а потом дарил им лёгкую смерть. Способных выжить нёс на себе в лазарет. Командиры удивлялись – откуда столько упорства, силы и выносливости в, казалось бы, худосочном теле. Забавно было выслушивать их недоумённые похвалы. Особенно, если какой-нибудь седой полковник снисходительно говорил: «Ты молодец, сынок». Знали бы все эти бараны, что майор Хант играет вполруки, намеренно поддаётся, чтобы не выдать свою истинную суть.
А Эмиль знал одно – с людьми можно играть в солдатики, незаметно нарушая их правила. Но они не достойны ни доверия, ни сострадания. Скоротечность земной юдоли делает их трусливыми, алчными, подлыми скотами, чья участь – отправиться на шкуродёрню. Годом раньше, годом позже. Своим ходом или с чьей-то помощью. Неважно – англичане, американцы, немцы, французы, австрийцы... Всё едино. Ими нельзя дорожить. Но матушке удалось привязаться к какому-то смердящему мешку с требухой. Это всегда выходило у неё прекрасно – расточать свои нежные чувства на всех кроме собственного сына.
Хант уже принял решение – ему претили долгие раздумья, метания и взвешивания. Теперь, любуясь тихой красотой ночи, он с сытой ленцой воображал, насколько вычурно-ярким будет матушкин гнев. Кэролайн придётся смириться, что за ошибки надо платить. У той истории, случившейся аккурат в годы французской грызни, названной Великой революцией, не было срока давности. Сперва Эмиль, ослеплённый собственным горем, не обратил внимания, почему мать и дед Вольфрам больше не появляются на приёмах главы клана. Потом, поостыв, начал задавать вопросы.
Дядя Штефан мудро поступил, рассказав обо всём перед битвой при Ватерлоо. Молодой лорд Хант имел возможность выпустить свою ярость, разрывая на куски французских солдат. Оказывается, малютка Стелла была не просто бастардом и ошибкой. Кэролайн было уготовано место подле милорда Гиллиса – в качестве матери его наследников. Вероятно – законной супруги. Их семья могла стать одной из самых могущественных в клане. Но мать всё испортила. Променяла высокую честь на приплод от какого-то мелкого дворянчика. Едва не пустила под откос будущее сына из-за сиюминутной прихоти. Такое предательство нельзя простить.
- Я против, - наконец с вежливым бесстрастием произнёс мужчина, глядя прямо в глаза визави. – Твои увлечения слишком дорого обходятся семье.

Отредактировано Emil Hunt (2023-07-21 18:07:23)

Когда женщина повысила голос, Хант едва заметно поморщился. Смежил веки на мгновение, едва сдерживая в себе желание сжать пальцами переносицу. Ночь переставала быть томной.
- Я тебя прекрасно слышу, мама, - он говорил издевательски вежливо и даже как будто равнодушно, но за внешним бесстрастием внимательный наблюдатель распознал бы шипы ядовитого злорадства. – Не сверкай глазами. Меня это не впечатлит, я больше не твой маленький мышонок. Но нас могут увидеть люди. Не хочу терять эти угодья.
Лорд Хант сделал паузу, намеренно создавая контраст с торопливыми речевыми экзерсисами своей визави.
- Пока ты часть моей, - Эмиль сделал особый акцент на последнем слове, - семьи, твои увлечения касаются и меня тоже.
Уголки губ вампира дёрнулись в подобии усмешки. Ему нравилось ощущать себя принципатом в этом нелепом диалоге.
- В детстве ты учила меня не играть с едой. Зря я тебя не слушал. А теперь ты сама... – он укоризненно цокнул языком. – Люди нам не ровня. Лучше сразу разорвать этот мезальянс.

Вернувшись из Франции, Кэролайн почти всё время проводила с дочерью. Сидела часами у её кроватки, баюкала, пела колыбельные. Её почти невозможно было застать без этой орущей пиявки на руках. Но однажды Эмилю удалось. Так хотелось рассказать правду, вскрыть этот гнойник, не обеляя себя и не скрывая ничего.
Женщина стояла у окна в бирюзовой гостиной. Вот как сейчас – застывшая, будто изваяние. Напряжённая как перетянутая струна. Она была такой с самого возвращения: рассеянной, отстранённой, безучастной ко всему.
- Матушка?
Кэролайн вздрогнула, будто очнувшись от глубокого сна:
- Сын? Чего ты хотел?
- Мы можем поговорить?
Наверное, тогда он ещё не до конца расстался с юношеской наивностью и полагал, что заслуживает материнской заботы и тепла.
- Это срочно?
- Я... кое-что случилось... пока тебя не было...
- Эмиль, - неожиданно резко оборвала его мать, - давай не сейчас. Поговорим позже.

«Позже» не настало. Больше попыток заговорить Хант не предпринимал и не простил: ни холодность, ни равнодушие, ни слепоту. Теперь матушка злилась, но вся её дерзкая бравада не стоила даже капли свиной крови.
- Раз так, зачем было врываться и отвлекать меня от игры? Иди к милорду, обратись со своей просьбой к Совету, - Эмиль поднялся, одаривая собеседницу желчной ухмылкой. – Но принимать с распростёртыми объятиями твою жалкую тлю я не намерен.

Отредактировано Emil Hunt (2023-07-23 13:23:39)

Чтоб не плакать и не скорбеть,
И любых избежать потерь,
Никогда никого не люби,
Никогда никому не верь.
«Розовый слон», Flёur

Эмиль терпеливо пережидал бурю, которую сам же и спровоцировал. Он вышагивал вдоль оградки, невесомо ведя пальцами по кованым завиткам и прислушиваясь к тихому хрусту щебёнки под подошвами.
- Если бы ты был способен любить хоть кого-то, кроме себя самого...!
Застыв, Хант сжал зубы, ощущая, как предательски ёкает где-то за рёбрами. Глаза непроизвольно полыхнули густо-рубиновым блеском. Пальцы в беспомощно-яростном жесте сжали железный прут – лишь бы не показать, что брошенные сгоряча слова будто содрали коросту с поджившей раны.
Эмиль сотню раз проклинал цепкую, словно клещ, память бессмертных. Он помнил всё. Каждое мгновение, каждую деталь. Глаза цвета заиндевевшей листвы с золотистыми крапинками. Медовые кудри, то целомудренно спрятанные под косынкой, то бесстыдно разметавшиеся по перинам. Заливистый смех, похожий на перезвон колокольчиков. Медное украшение-лунница на шее. Она говорила – оберег от злого глаза – но безделушка не спасла от беды. Ускользающе-короткое счастье было таким безбрежным, чистым, по-детски наивным – но обернулось саваном, сотканным из пустых надежд и искусного притворства.
Зажмурившись до рези в глазах, вампир медленно выдохнул. Открывшаяся рана снова кровоточила, пусть он и вынес горькие уроки: любой может предать. Мужчина разжал руку и с отстранённым удивлением заметил, что металлический прут, не выдержав силы давления, погнулся. На ладони торопливо затянулся мелкий саднящий порез.
- Не способен, куда мне до такого, - сипло и по-прежнему холодно подтвердил Хант, оборачиваясь к женщине.
Рубиновые отблески в его глазах погасли. Они вновь стали непроницаемо-карими. Ночь вокруг по-прежнему дышала дурманом. На берегах Орна только-только зацветала лаванда. Мерно пели цикады. Где-то за горизонтом вспыхивали зарницы далёких канонад. Всё могло быть иначе. Нужно было матушке следить за языком.
- Ты думаешь, мне нужно его уважение и почтение? Пф, мама...
Эмиль пожевал губами, расправил напряжённые плечи. На одно краткое мгновение он подумал уступить. Обратить того, кого она называла Вильгельмом. Ведь можно создать, но не отпустить своё «детище» на волю. Как запоёт Кэролайн, если её ненаглядный медик станет марионеткой в руках сына. Однако гораздо великодушней решить эту мимолётную проблему быстро и безболезненно.
- Вильгельм? Умоляю, скажи, что он австриец, - Хант никак не отреагировал на касание – сперва к плечу, затем – к небритой щеке.
Не тронул его и умоляющий взгляд. Вампир остался стоять неподвижно и застывшим, словно у акулы, мёртвым взглядом буравил мать.
- Если ты хочешь, чтобы сердце этого человечка перестало биться, будь по-твоему.

Отредактировано Emil Hunt (2023-07-23 18:58:05)

- Я ничего не забыл, - раздельно произнёс Эмиль, позволяя глазам вновь разгореться багрянцем. – Думай, прежде чем говорить.
От тихого голоса мужчины повеяло лютой стужей. Мать могла считать его кем угодно: бесчувственным подонком, настырной мразью, тираном. На всё эти придирки Ханту было глубоко наплевать. Но сомнения, пусть даже высказанные как призрачный намёк, в верности Каллидусу – эту черту переходить опасно.
- Однако будучи здесь, - Хант обвёл взглядом погружённый во мрак городишко, ставший временным пристанищем британских солдат, - я играю по правилам, - он паскудно улыбнулся. – Твой сын настоящий патриот и герой.
Так все здесь считали, ставя майора и его приятелей в пример.
- Так ты это сделаешь?
Вампир устремил взгляд в ощерившее колючими звёздами ночное небо. Жаль будет разбивать матушкины грёзы, но однажды она поймёт, что так лучше. Смертные – другой вид. Опасно впускать их в свою жизнь и возлагать на них надежды.
- Приведи сюда своего, - лицо Эмиля брезгливо дёрнулось, - питомца. Пусть сидит под присмотром, чтобы не угодил в мясорубку истории.
Придётся убедить комбата, что сорвиголовы из роты майора Ханта поймали «языка». Труда это не составит – подполковник, заправлявший тут всем, верил любой ахинее, которую внушал ему вампир.
- Слышал, немецкие медики многого добились, особенно в Дахау и Аушвице.
Солдаты и офицеры с содроганием пересказывали друг другу леденящие кровь сплетни о безжалостных экспериментах в концентрационных лагерях по всей Европе. Лорд Хант, выслушивая очередной рассказ, для вида ужасался, но мысленно лишь укреплялся в мысли, что человечество не достойно свободы воли. Сколько безумных способов истреблять себе подобных изобрели люди, прикрываясь верой в творца и высокими идеалами. Лицемерные деструктивные твари.
- Твой из этих? – Эмиль подмигнул матери. – До скорых встреч.
Не дожидаясь ответа, он зашагал обратно к дому.
* * *
Шло время. Лето перевалило за середину, а приказа наступать всё не поступало. Томящегося от безделья Ханта раздражало всё в этом городе: от усиливающегося с каждым днём душного запаха лаванды до кокетливых улыбок молодых француженок. Он пытался перевестись в куда-нибудь, где «пожарче», но получил отказ. Командир сказал, что такие храбрецы нужны здесь, а затишье скоро прекратится.
Джим шутил, что для вечного создания Эмиль абсолютно не умеет ждать и наслаждаться покоем. Хант огрызался в ответ и угрожал, что со скуки трахнет тёпленькую радистку, которую присмотрел себе приятель.
В один из дней, когда жара была особенно удушающей, вампир прятался в теньке и дочитывал очередную унылую книгу из местной библиотеки.
- Майор Хант! – подбежавший мальчишка-рядовой вытянулся в струнку. – К вам там гости! Сестра с мужем приехала!
- Что?!.. – Эмиль вскинулся и резко захлопнул книгу.
«Стелла... с мужем?!» Бешенство моментально вскипятило кровь, но тут же испарилось. Глупость. Это всего лишь мать, приведшая ягнёнка на закланье.
- То есть, - смягчившись, Хант ободряюще хлопнул перетрухнувшего солдатика по плечу, - да, я их ждал. Найди капитана Мартина, скажи, у меня гости.
- Есть, сэр!
У здания стоял видавший лучшие времена «Ситроен», а возле него – Кэролайн в компании своего питомца. Хант приблизился, с усмешкой осматривая человека, словно тот был товаром на невольничьем рынке в Ричмонде. Высокий, светловолосый, голубоглазый. Классический представитель пресловутой «арийской расы».
- Доктор Ланге, я полагаю? – произнёс вампир по-немецки. – Матушка.
- Очень рад, наконец, познакомиться с вами, - смертный протянул ладонь для рукопожатия, но Эмиль демонстративно проигнорировал этот жест.
От человека за версту пахло страхом. Оно и не удивительно. Оказаться в стане врага, чтобы... неминуемо умереть.
- Обойдёмся без долгих прелюдий. Мне придётся вас арестовать.
За спиной Ханта появилась четвёрка дампиров.
- Сопротивление оказывать не нужно. Это ясно?

Отредактировано Emil Hunt (2023-07-30 13:40:34)

Хант угрюмо наблюдал за тем, как покорного агнца уводят в сторону облупившегося барака, присоседившемуся к казарме и игравшего роль карцера. В нём запирали солдат, нарушивших устав: дебоширов, пьяниц, мародёров, дезертиров. За бараком был пустырь, с одной стороны окруженный бруствером, а с другой – густыми зарослями кустарника. Укромно. Там всё и случится.
Внутри дребезжало напряжение. Ладонь приятно холодил «Walther P38». Эмиль медленно, будто во сне, опустил взгляд на пистолет. Он даже не заметил, как и когда Джеймс успел всучить ему изъятое оружие. Быть может, дать этому смертному шанс на спасение? Заплатить, напугать? Страх – хороший мотиватор, а деньги – ещё лучше. А уж если откажется...
- Да, - отозвался вампир, рассеянно обнимая мать и воздерживаясь от привычных колкостей.
Кэролайн очень долго не сможет смотреть на него без ненависти и обиды. Но это неважно. Тепло между ними исчезло давно и безвозвратно. Однажды матушка смирится с утратой и поймёт – сын поступил как должно. Люди – пыль.
- Я провожу тебя.
Майор Хант привёл женщину на цокольный этаж казармы. Тут, в самом деле, было прохладно. А ещё – сравнительно чисто. Небольшое окошко под самым потолком. У стены стояла узкая, аккуратно заправленная койка, рядом тонконогий столик, на нём – масляная лампа. Джим оборудовал эту берлогу, чтобы водить свою радисточку, но так ни разу и не воспользовался – девица попалась с характером.
- Это всё, что могу предложить, - вампир, стараясь не смотреть на мать, сделал пару шагов внутрь комнатушки.
Протяжно скрипнули вздутые от сырости половицы.
- Отдыхай.
Спешно выйдя за дверь, Эмиль устремился наверх. У крыльца ждали, перешёптываясь, дампиры, и майор жестом приказал им шагать следом.
- На кой мы сюда пришли? – не выдержал Джеймс, когда они оказались у входа в барак.
- Узнать, кто такой доктор Ланге, - глухо отозвался Хант. – Стойте здесь.
Немец сидел на шконке, но, завидев визитёра, резво поднялся:
- Майор Хант, - начал он, - позвольте мне ещё раз...
Эмиль выставил вперёд ладонь, призывая к тишине. Уселся на покосившийся табурет и свёл пальцы куполом, собираясь с мыслями.
- Я пришёл подарить тебе последний шанс, - наконец вампир нарушил звенящее молчание. – Откажись от вашей глупой затеи. Оставь мою мать в покое, - его голос был обманчиво мягким и вкрадчивым. – Что тебе от неё нужно? Бессмертие? Деньги?
- Что?.. Конечно, нет, только она сама!.. – человек в недоумении замотал головой.
- Я достаточно пожил, чтобы убедиться – ваш нелепый романчик всего лишь фикция. Бессмертие ты не получишь. Но деньги я дам. Столько, сколько ты представить себе не можешь. И новые документы. Ты уедешь. Далеко, куда-нибудь... например, в Аргентину. Будешь греться на пляже и пить коктейли в компании грудастых мулаток до конца своей человеческой жизни.
- Нет, никогда! Мы с Каролин любим друг друга! – горячо запротестовал доктор.
- Не смеши меня. Такие как ты не ровня бессмертным созданиям. А матушкина блажь пройдёт. Через год, два, пять лет. Она тебя забудет. Не обременяй её своим существованием. Ты сделаешь только хуже.
- Пусть она сама скажет мне это!
- Какой же ты упрямый, - нетерпеливо сжав пальцами переносицу, Эмиль поморщился, словно от зубной боли. – Хорошо. Выбирай, доктор. Либо ты нежно прощаешься с моей матерью и уезжаешь загорать на пляжи Буэнос-Айреса, либо сдохнешь как нацистская погань. Здесь и сейчас.
Немец вздёрнул подбородок:
- Мой выбор очевиден. Я лучше умру, чем откажусь от Каролин. Наша с ней встреча...
Но договорить он не успел. Чудовищная сила схватила его за горло, прижала к стене, перекрывая доступ кислорода. Ноги конвульсивно дёргались в нескольких дюймах от пола. Лицо налилось пунцовой краской.
- Дурак, ты думаешь, я шучу! – угрожающе прорычал Хант, скаля острые клыки. – Мне ничего не стоит переломить тебе хребет!
- Я её не оставлю!.. – хрипел доктор, безуспешно цепляясь за душащую его руку. – Без неё... это не жизнь...
- Твоя жалкая жизнь оборвётся прямо сейчас!
- Ты... не понимаешь... ты, верно, никогда не любил...
Эмиль разжал пальцы, позволяя человеку грузно рухнуть на земляной пол, резко отшатнулся. Внутри клокотало ослепляющее бешенство. Эта тля посмела выбрать благородную смерть! Рыцарь, будь он проклят! Пусть сдохнет и вернётся в прах, из которого появился! Вампир со всего размаха ударил кулаком в стену, пробивая покрытые извёсткой доски, словно бумагу. Костяшки пальцев отозвались отрезвляющей болью.
- Ты сделал выбор, - оставив немца кашлять на полу, Хант выглянул за дверь. – Мартин! Барлоу, Картер, Смит!
В коридоре раздался топот.
- Расстрелять его, - вампир вышел к сослуживцам, видя, как их лица недоумённо вытянулись.
- Эмиль, нельзя же... – понизив голос до шепота, начал Джеймс. – Твоя мать...
- Молчи! – оборвал Хант, вновь свирепея. – Моя мать – не твоя забота! Убить эту тварь!
Его радужка побагровела. Приоткрытый рот ощерился клыками, ногти заострились. За точёными чертами лица проступил отвратительный монстр. Дампир в испуге попятился – он не привык видеть командира в такой исступлённой ярости.
- Вывести его к брустверу! Живо! Это приказ!

Отредактировано Emil Hunt (2023-07-30 13:41:08)

Мать не должна была видеть смерть этого человечка. Хант планировал всё сделать тихо и бескровно: свернуть шею, похоронить и пригласить Кэролайн порыдать на скромной безымянной могиле. Но раскалённая ярость уже не в первый раз застилала ему взор, толкая на жестокие поступки. О, с каким наслаждением он скомандовал «Товсь! Целься! Пли!». Тело смертного пронзили четыре пули... нет, три – не иначе кто-то из дампиров сделал вид, что промахнулся. Джим, чтоб его, малохольный романтик. Но хватило и этого. Отчаянно запахло кровью. Эмиль сглотнул горькую слюну.
- Так будет лучше, мама, - вампир стоял ровно, будто на плацу, и смотрел в небо расфокусированным взглядом.
Там плыли похожие на охапки перьев облака, но Хант не замечал их. Он не должен давать слабину и идти на поводу у матушкиных причитаний. Она что-то шептала своему питомцу, успокаивала его, но нежные слова не спасут от трёх пуль в грудную клетку.
- Эмиль!
Раздался булькающий хрип – немец испустил последний вздох. Вампир сжал зубы, до хруста стиснул кулаки, ногти впились в ладони. Он не испытывал сочувствия к умершему человеку, но боль матери игнорировать не мог как ни пытался. Не хватало ещё рассиропиться и без дозволения клана создать нового вампира.
- Ты о нём забудешь.
Не забудет.
- Ты должна меня понять.
Не поймёт. И уж точно не простит. Ведь дело не в убийстве любимой зверюшки, а в предательстве.

Отредактировано Emil Hunt (2023-07-26 09:53:37)